Я люблю тебя, правда, но также ненавижу за то, что ты прививаешь мне чувство долга. Поэтому, думаю, нам лучше некоторое время не общаться.

– Шайло… Господи. Откуда ты все это взяла? Вчера все было хорошо.

– У меня появилось время все обдумать. И мне претит то, как сильно успех изменил тебя, Лэндри.

Брат расхохотался.

– Ты издеваешься надо мной? Изменилась тут только ты, став жутко самоуверенной и начав вести себя так, будто мы грязь под твоими ногами. Как думаешь, почему Дин стал таким? Потому что ты заставила его почувствовать, будто он недостаточно хорош.

Зажмурившись, я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь сосредоточиться. Я разговаривала обо всем этом со своим психотерапевтом после расставания с Дином, и она дала мне хороший совет, но в то время мне не хотелось его слышать. Я не желала признавать тот факт, что родной брат подавлял меня, пытаясь тем самым контролировать, как в детстве. И я следовала за ним по пятам, веря, что он знает лучше.

Вместо того чтобы спорить с ним, я попрощалась и повесила трубку. Затем отправила короткое сообщение Дину, сообщив, что он может делать с песней все, что пожелает, но я не спою ее с ним.

Закрыв глаза, я откинула голову на диванную подушку, чувствуя, как тяжесть давит на сердце.

Подушка прогнулась под весом Броуди, и он притянул меня к себе, погладив по волосам. Я даже не слышала, как он вошел.

– Как многое ты услышал?

– Достаточно.

Некоторое время мы молчали, Броуди продолжал успокаивающе гладить меня по волосам, отчего у меня на глаза навернулись слезы, а сердце защемило.

– Я отказалась записывать с ним дуэт. Прости, что причинила тебе боль. Прости, что…

– Перестань корить себя.

Я выдавила смешок.

– Теперь ты запел по-другому.

– Нет. Ты задела меня за живое. Я ревновал, злился и беспокоился, что ты предпочтешь того придурка мне.

Я отстранилась, глядя на его лицо.

– Он и вполовину не такой мужчина, как ты. После встречи с тобой я уж точно не смогу вернуться к прежней жизни.

– Я не смогу быть рядом все время. Но постараюсь построить расписание так, чтобы как можно чаще видеться с тобой. По несколько дней подряд… – Он пожал плечами. – Лучше так, чем ничего, верно?

– Мне этого достаточно. Как и тебя. Я не мыслила ясно, Броуди. Я… Боже, как я вообще согласилась на его предложение?

– Легко. Люди, которых ты любишь и о которых заботишься, не всегда действуют в твоих интересах. И с этим трудно смириться. Тебе не хочется в это верить, поэтому ты находишь для них оправдание. Попробуй посмотреть на него холодной головой.

– Он моя единственная семья, но я чувствую себя преданной, понимаешь?

– Понимаю. Но теперь у тебя есть я. И все Маккалистеры. Нравится тебе это или нет, они тебя не отпустят. Мы уже считаем тебя частью нашей большой семьи.

Я едва могла разглядеть его сквозь пелену слез.

– Мне так повезло найти тебя.

– Чертовски верно подмечено. И не забывай об этом, детка.

Я улыбнулась сквозь слезы.

– В следующий раз сначала поговори со мной.

– Следующего раза не будет. Но я обязательно все буду обсуждать с тобой. Обещаю. Почему любовь никогда не дается легко?

– По опыту скажу, любовь не может быть беспечной. Ради нее нужно пройти через сложности и путаницу. К ней нужно относиться как к людям, как к жизни. Ничто ценное не дается легко. Нужно бороться за то, что важно.

– Стою ли я того, чтобы за меня боролись?

– Чтобы узнать ответ, тебе лучше раздеться.

– Зачем же, Броуди?

– Потому что я, очевидно, паршиво справлялся, раз ты еще не поняла, что за тебя стоит бороться.

– И для этого мне нужно раздеться?

– Ага. Я заметил, что мои слова лучше воспринимаются, когда я нахожусь глубоко внутри тебя.

– Как удобно.

Глава тридцать шестая

Броуди

За неделю до Рождества я прилетел в Нью-Йорк, чтобы повидаться с Шайло. Сегодня состоится последний концерт в этом туре, после которого у нее будет шестинедельный перерыв, прежде чем она отправится в турне с «Акадианским штормом». Так что каникулы она проведет со мной.

– Охренеть! – воскликнул Гидеон. Судя по всему, он был впечатлен. Что для него редкость. Но как можно не впечатлиться, наблюдая за выступлением Шайло на сцене Мэдисон-сквер-гарден?

Я впервые сидел в зале на ее концерте, причем прямо перед сценой – подарок Шайло. Мы расположились в четырех рядах от центральной сцены, окруженные ее самыми ярыми поклонниками. Отсюда открывался совсем другой вид. Когда я наблюдал за ней из-за кулис в Лондоне и Париже, то был поражен ее талантом. Но оказавшись в окружении двадцати тысяч кричащих фанатов, которые знали каждое слово всех ее песен, это чувство усилилось в тысячу раз.

– Как, черт возьми, Броуди Маккалистер оказался с рок-звездой? – размышлял Гидеон, не отрывая взгляда от сцены, поскольку Шайло приковывала к себе внимание каждого на этом стадионе.

– Вопрос на века. Это чертова загадка. – Я не упомянул о вере Шайло в то, что мы предназначены друг другу судьбой. Не рассказал о ее бабуле, которая якобы предсказала, что мы найдем друг друга. Гидеон обладал холодным, циничным и расчетливым умом, чтобы верить в мистические или необъяснимые явления.

Когда Шайло допела последнюю песню из сет-листа, свет погас, и она ушла. Толпа скандировала две минуты подряд, и я-то знал, что последует дальше. Пришло время выхода на бис – типичная часть рок-концерта. Она всегда выкладывалась на сцене по максимуму и оставалась с поклонниками до последнего, какой бы измученной ни была и как бы сильно ни напрягала голос. Однако сегодня, когда снова зажегся свет, она сидела на табурете, сжимая в руках акустическую гитару. Шайло облачилась во все черное: короткую юбку, кожаное бюстье и чулки в сеточку. Я не представлял, как она расхаживала по сцене на заоблачно высоких каблуках целых полтора часа. К концу шоу она, должно быть, устала, но все равно ярко улыбалась.

– Я хочу спеть одну очень дорогую мне песню. Она не моя. Но, выступая подростком в забегаловках и во всех остальных местах, я заканчивала шоу именно ею. Так вот, я собираюсь спеть вам Iris группы Goo Goo Dolls. – Шайло подождала, пока стихнут аплодисменты, и встретилась со мной взглядом. – Я посвящаю ее одному человеку, который говорит свою правду и всегда борется за то, во что верит. Моя жизнь была бы пустой без него.

– Очуметь, – удивился Гидеон.

«Очуметь»