«Силою Вечного Неба (мы) Далай-хан всего великого народа; наш приказ (Эти строки написаны по-тюркски). Это приказ, посланный великому папе, чтобы он его знал и понял. После того как держали совет в… области Karal, вы нам отравили просьбу и покорности, что было услышано от ваших послов. И если вы поступаете по словам вашим, то ты, который есть великий папа, приходите вместе сами к нашей особе, чтобы каждый приказ Ясы мы вас заставили выслушать в это самое время. И еще. Вы сказали, что если я приму крещение, то это будет хорошо; ты умно поступил, прислав к нам прошение, но мы эту твою просьбу не поняли. И еще. Ты послал мне такие слова: “Вы взяли всю область Majar (Венгров) и Kiristan (христиан); я удивляюсь. Какая ошибка была в этом, скажите нам?” И эти твои слова мы тоже не поняли. Чингис-хан и Каан (имеется в виду Угедэй — авт.) послали к обоим выслушать приказ бога. Но приказа бога эти люди не послушались. Те, о которых ты говоришь, даже держали великий совет, они показали себя высокомерными и убили наших послов, которых мы отправили. В этих землях силою вечного бога люди были убиты и уничтожены. Некоторые по приказу бога спаслись, по его единой силе. Как человек может взять и убить, как он может хватать (и заточать в темницу)? Разве так ты говоришь: «я христианин, я люблю бога, я презираю и…» каким образом ты знаешь, что бог отпускает грехи и по своей благости жалует милосердие, как можешь ты знать его, потому что произносишь такие слова? Силою бога все земли, начиная от тех, где восходит солнце, и кончая теми, где всходит, пожалованы нам (к у р с и в мой — авт.). Кроме приказа бога так никто не может ничего сделать. Ныне вы должны сказать чистосердечно «мы станем вашими подданными, мы отдадим вам все свое имущество». Ты сам во главе королей, все вмеcте без исключения, придите предложить нам службу и покорность. С этого времени мы будем считать вас покорившимися. И если вы не последуете приказу бога и воспротивитесь нашим приказам, то вы станете (нашими) врагами».

Вот такой любопытный документ. В нем нет прямого объявления войны в стиле «иду на вы», но угроза нашествия достаточно очевидна. Гуюк явно склонен выполнить заветы отца и деда, и довести монголов до «последнего моря». В то же время, среди других Чингизидов эта идея особой популярностью не пользовалась: Батый и его братья вполне довольствовались уже имевшимся владычеством в гигантском улусе Джучи и очень ревниво относились к попыткам имперской власти это их господство ограничить. Тулуиды же главной целью дальнейших монгольских завоеваний считали Китай и, в меньшей степени, страны исламского мира. Европа, отделенная к тому же от имперских владений землями потенциального союзника Батыя, в сферу их интересов не входила.

Смерть каана вызвала новый паралич центральной власти. Вновь встал вопрос о выборах великого хана, а фигуры, способной объединить интересы все дальше расходящихся Чингизидских домов, не было. Фактически в империи возникли две мощных группировки, оспаривающие власть друг у друга. В одну входили потомки Угедэя и самого Гуюка, значительная часть имперского чиновничества и полководцев. Новым регентом государства, согласно обычаю, стала вдова Гуюка Огул-Гаймиш, ойратка по происхождению, фанатичная шаманистка, женщина необразованная и не блещущая умом. Она, однако, воспринималась как «своя» большинством западных и северных монголов, покоренных Джучи во время похода 1207 года. «Лесные» монголы к джучидам по этой причине относились с неприязнью и, в целом, поддерживали угедэидов в их притязаниях. А это давало имперскому альянсу важную территориальную опору, и, при необходимости, воинские контингенты. Так что, в руках этой группы оказалась немалая власть, которая вдобавок в глазах большинства простых монголов была единственно легитимной. В фактический альянс с новой регентшей вскоре вошло и большинство царевичей Джагатайского дома, которые, однако, были союзниками ненадежными, всегда готовыми переметнуться на другую сторону.

Эту другую сторону представляли потомки Джучи во главе с Батыем и потомки Тулуя, чьими вождями были Соркуктанибеги и старший сын Тулуя, Менгу. Батыя и Менгу связывала между собой старая дружба времен Великого Западного похода; Соркуктани-беги — женщина очень умная — постаралась еще больше усилить эту взаимную приязнь. С этой целью она в описываемый период междуцарствия отправила к Батыю Менгу, чтобы засвидетельствовать свое уважение к старшему в роде Чингизидов. Более того, она передала через своего сына пожелания видеть самого Батыя на троне великого каана. Глава Джучидов по достоинству оценил этот жест и, в свою очередь, предложил сделать великим кааном Менгу.

Тут уж возмутились Огул-Гаймиш и Угедэиды. Они еще располагали достаточными силами, для того чтобы вот так, запросто, взять и уступить власть, и потребовали, чтобы ханом, согласно завещанию Угедэя, утвердили Ширамуна, уже вышедшего к этому времени из юного возраста. Создалась патовая ситуация, которая, впрочем, постепенно начала меняться в пользу Джучи-Тулуйского блока. Виной тому стали и нелепые действия Огул-Гаймиш, которые своим кретинизмом превосходили даже поступки Туракины, и безупречное поведение Соркуктани, постепенно привлекавшей в свой лагерь все новых союзников: на сторону Менгу в споре за ханскую власть склонился престарелый, но чрезвычайно авторитетный Белгутэй-нойон, сводный брат Чингисхана; очень важным стало присоединение сына Субэдэй-багатура — Урянхадая, за которым стояла армия, обожавшая великого полководца. И, конечно, огромную роль стала играть стремительно растущая военная мощь Батыя — его армия сильно пополнилась за счет половцев и русских.

К 1251 году уже явное преимущество было уже на стороне Менгу и его союзников. Видя бессилие регентши, Батый посылает в Монголию своего брата Берке с крупным войском. Цель ясна: с помощью военной силы посадить Менгу на престол как своего ставленника, что фактически делало самого Батыя независимым властителем почти половины империи. И в начале 1251 года в Каракоруме открылся курултай из сторонников Менгу и Батыя. Дрогнула и приехала на собрание знати и часть царевичей Угедеева и Джагатаева дома; особенно важным был приезд сына Угедэя Кадана — победителя венгров, хорватов и болгар. Менгу провозглашается кааном; за этим с интересом наблюдают бесчисленные конные сотни войска Берке.

Ширамун со своими союзниками еще попытался переломить ситуацию в свою пользу. Он попробовал скрытно провести воинские отряды к месту курултая и угрозами заставить Чингизидов изменить решение. Однако его авантюра провалилась: нашелся доносчик, да и армия Берке была начеку. Ширамуна со товарищи арестовали и посадили под замок. Менгу и Соркуктани-беги могли торжествовать победу.

Избрание Менгу кааном Йеке Монгол Улус было, по существу, разделом власти в империи между Тулуидами и Джучидами. Менгу формально получал верховную власть, Батый же, объявленный «старшим в роде», становился неподконтролен центральному правительству, а его полномочия едва ли уступали тем, что передавались в компетенцию великого хана. При этом, однако, декларировалось полное единство державы, созданной Чингисханом. Противники сложившегося двоевластия подверглись жесточайшим репрессиям: более семидесяти царевичей Угедэйского и Джагатайского дома были убиты, казнено было и около двух тысяч их ближайших сторонников. При этом улус Угедэя был, по сути, ликвидирован, а Джагатайский улус урезан почти вдвое. Конфискованные владения делились между Батыем и ханом.