Кластеризации способствует — по крайней мере, в некоторой степени — гомофилия. Если мы начнем придавать наибольшее значение вашим дружбам с людьми, похожими на вас, по любым признакам, будь то возраст, пол, уровень образования, религиозная принадлежность и так далее, то можно довести интересующий нас коэффициент до 1/20, но все равно это как-то маловато. Мы с Аруном Чандрасекаром проделали это с нашими данными, собранными в индийских деревнях. Даже если дружеские связи оказывались предсказуемыми, исходя из подробно изученной гомофилии, и позволяли вывести зависимость от всех мыслимых демографических факторов, все равно нам удалось довести коэффициент кластеризации лишь до 0,05, а этому показателю было еще очень далеко до коэффициентов 0,22–0,29, отмеченных в крестьянских сетях{338}.

Если отвлечься от любых моделей сегрегации, порождаемых гомофилией, дружеские связи всегда приводят к образованию кластеров. И нетрудно объяснить, почему друзья обычно кучкуются. Мы ведь часто общаемся тесными компаниями. Студенты учатся в академических группах, вместе играют в спортивные игры, часто небольшими ватагами проводят свободное время. Работают люди как правило небольшими командами или сменами. А еще, если вы знакомитесь с новыми людьми через уже имеющихся друзей, вы узнаете их именно потому, что те дружат с вашими друзьями, и это тоже повышает вероятность, что вы подружитесь и с ними{339}.

Теперь, когда мы разобрались с тем, что же такое кластеризация, давайте оценим ее значение. Собственно, мы уже видели, что она приводит к двойному счету в социальном обучении. В сетях с высокой кластеризацией существует множество циклов — и множество шансов, что одна и та же информация придет ко мне сразу многими путями, и настолько же высока вероятность, что я считаю ее много раз, а еще услышу отголоски моего собственного мнения. Но если отвлечься от искажений в социальном обучении, уже одно то, что дружеские связи людей образуют кластеры, тоже очень сильно воздействует на диффузию таких типов поведения, при которых человеку необходимо подвергнуться влиянию многочисленных контактов, прежде чем он захочет сам последовать чужому примеру.

Чтобы понять, как это действует, давайте предположим, что два друга изобретают игру для троих игроков. Другие люди учатся играть в нее только при условии, что не меньше двух их друзей уже умеют в нее играть. Теперь давайте сопоставим характеры распространения этой игры в двух разных сетях, которые мы видели на рисунке 8.2: в древообразной сети без кластеризации и в той же сети, только с добавлением кластеризации. Два изобретателя обозначены темными узлами на рисунке 8.3. В древообразной сети никто не дружит сразу с ними обоими, и потому игра так и не распространяется.

(a) Два изобретателя.

(b) После одной итерации.

(c) После двух итераций.

Рис. 8.3. Диффузия без кластеризации: если людям нужно испытать влияние нескольких друзей, прежде чем предпринять какие-либо действия, то без кластеризации не будет диффузии. Игра так и не распространяется.

Если же, наоборот, в сети имеются кластеры, как на рисунке 8.4, тогда игра распространяется. Сама диффузия идет медленнее, чем при процессе простого заражения, когда для передачи заразы достаточно войти в контакт всего с одним другом, но все же процесс идет.

(a) Два изобретателя.

(b) После одной итерации.

(c) После двух итераций.

(d) После четырех итераций.

(e) После пяти итерации.

(f) После шести итераций.

Рис. 8.4. Диффузия с кластеризацией: Кластеризация способствует диффузии, когда людям нужно испытывать влияние нескольких (в данном случае двух) друзей, прежде чем предпринять какие-либо действия.

Конечно, пример с игрой для трех игроков слишком уж прямолинеен, но есть и множество других примеров, когда местная кластеризация и сетевая структура играют большую роль{340}— от распространения языка{341}до усвоения новых технологий{342}.