Чтобы засечь агента в мешанине лиц, сумок, самодвижущихся чемоданов, роботов, персонала, жующих и выпивающих в многочисленных барах ртов, требовалась высокая квалификация. Подполковник обладал ею в полной мере, но воспользоваться не спешил, не желая обижать агента недоверием.

Он прогуливался возле автомата с сигаретами, всячески «торговал лицом», то есть был на виду.

Ожидание оказалось коротким. Финн проверил, все ли чисто, и отзвонился на коммуникатор.

— Вас вижу. Поднимайтесь на второй уровень, пивной ресторан «Гуантанамо», я прямо на обзорной галерее, пятый столик направо у витрины.

Элеватор, ресторан, бодрые латинские ритмы, пятый столик…

— Вы с ума сошли, Тосанен! — прошипел подполковник, усаживаясь. — Вы почему без грима?!

— Тише, тише, сеньор! Какой смысл? Ваши парни меня не трогают, а альгвасилы слишком ленивые и жирные.

— Ну какого черта?! Тосанен, мы же договаривались!

— Сеньор, когда я не выполнял договора? Все в порядке. Вы готовы слушать?

Ахилл Мария подавил раздражение, с трудом подавил, так как целый день не задался. Однако лицо его осталось бесстрастным, а злые слова не обрели формы. Финн уже без грима, в своем родном белобрысом обличье, что теперь поделаешь?

— Итак, послезавтра прибывает большая партия. Насколько я могу судить, предпоследняя. По крайней мере, такого размера — точно. Очень нужно ваше прикрытие, потому что там сразу четыре акселерированных вольтурнианских всеяда. Адрес доставки — Москва, так что сами понимаете.

— О Господи… Четыре?! Четыре всеяда в Москву?!

— Это помимо всего прочего.

— Ладно, черт с вами. На будущее, когда речь пойдет о такой партии, извольте предупреждать хотя бы за неделю! Это вам не говорящих белочек возить!

— Надеюсь на вас. Второе: наши разведзонды обнаружили форт «Вольный». Вот координаты. — Финн достал из кармана и подвинул через стол мобильную карту памяти.

Ахилл Мария уважительно поцокал языком.

— Ого! Вот это дело! Честно говоря, не ожидал. Мне казалось, что вся ваша затея с копями Шварцвальда обречена с самого начала.

— Как говорят русские: мы не лаптем щи хлебаем. Да! Вот еще что. Я не знаю, зачем вам нужен этот Румянцев, но у вас будет хороший шанс с ним повстречаться. Мы устроим провокацию: в районе форта будет большая стрельба. «Алые Тигры» вылетят на Шварцвальд мстить, можете не сомневаться, так и будет. Румянцев — один из лучших пилотов, так что он тоже будет там. Он пилотирует «Хаген», уникальная сигнатура у вас есть, ведь это был ваш «Хаген»! — Финн захихикал. — Делайте с ним, что хотите. Можете попытаться захватить, а можете сбить к чертовой матери! И мы надеемся, что вы не отреагируете на нашу активность в системе Моргенштерн. Ничего против вас мы не предпримем — это внутренние дела «Синдиката» и «Тигров». Договорились?

— Естественно.

— Очень хорошо. Теперь я бы хотел поговорить о передаче «Дюрандаля». Мне все равно, кто его выкупит. Хоть вы, хоть клоны. Меня интересует сто миллионов терро…

— Сто миллионов?

— Сто. Это немного, учитывая товар.

— Послушайте, Тосанен, вы же разумный человек…

Подполковник принялся торговаться. Ясно, что договориться сегодня не выйдет. Да он и не пытался.

Подполковник лихорадочно прикидывал: стоит ли брать Румянцева на копях Шварцвальда? Чрезвычайно соблазнительной была альтернатива: мобилизовать все силы на слежку за Тосаненом, чтобы вскрыть заодно и координаты «Последнего Ковчега» — проклятого логова «Синдиката TRIX». А уж с Румянцевым он разберется. Теперь, когда точно известны координаты форта «Вольный», ему не уйти.

Определенно день начался так себе, а заканчивается на мажорной ноте!

Ноябрь 2621 г.

Форт «Вольный»

Тремезианский пояс, система Моргенштерн, планета Зиберта

Единорог — Лебедю: Наблюдаю активизацию конкордианских ВКС на линии Иштар — Шао. Данные радиоперехвата говорят о начале операции «Чистое Небо». Предполагаю, что проводка партий контрабанды от «Синдиката TRIX» более не актуальна.

Бегущий — Лебедю: Благодарю за оперативную информацию. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить, как говорили в древности. «Синдикат» исчерпал свою полезность. Не предпринимайте ничего.

Петр Петрович Навальный был счастлив. Такими счастливыми бывают только младенцы, отвалившиеся от материнской груди. Впрочем, Петр Петрович был счастлив даже сильнее, ведь ему вот-вот предстояло насытиться от щедрых персей самой Госпожи Науки, так что от сладости ожидания он едва не сучил ножкой сорок последнего размера.

— Вот это гадина, вот это я понимаю! — возопил он, увидев халкозавра, распятого в транспортировочной клетке. — Восемь метров, а с рогами и того больше!

«Гадина» повернула башку, насколько позволяла скоба-фиксатор в четыре пальца толщиной, и попыталась схватить академика, невзирая на стенку из прозрачного бронепластика. Судя по вибрации, ящер-инсектоид сопроводил движение замечательными звуковыми эффектами. Халкозавр рвался и сотрясался так, что дрожала колесная платформа погрузчика.

Я даже начал тревожиться за целостность оков, которые удерживали зверя на платформе. Окружающие, однако, хранили олимпийское спокойствие.

Навальный уткнулся носом в стекло и завороженно спросил:

— Взвешивали?

— Восемь тонн четыреста пятьдесят два килограмма, — отрапортовал гражданин Витаро с гордостью: такой приз трапперам доставался редко.

— Бог с ним, будем считать для ровного счета девять тонн. Маркуша, — обратился он к лаборанту, — распорядитесь, пусть завхоз нацедит коллегам… э-э-э… это получается двадцать семь тонн люксогена.

— Мы же договаривались с Евгением Ивановичем на двадцать одну тонну… — заныл Маркуша. — Может, вы сами? Вдруг он не согласится?

Навальный медленно оборотил в сторону лаборанта свои полтора центнера.

— Мне некогда! А если Женя будет выступать, передай, что я выпущу вот этого, — он указал пальцем на клетку, — погулять по станции. Пусть его Женя сам отлавливает. Нет, ну какой красавец! Боб, друг мой, вы обратили внимание, как меняется окрас панциря? Какой отличный хамелеон! Ну, пойдемте ко мне в кабинет, расскажете, как все прошло! Пропустим по сорок капель! Такое дело, не жалко! Ведь он — это он? То есть самец? Ах, ну да, рога! Удача, какая удача!

Станция «Лобачевский» была хорошим местом службы, можно позавидовать. Дейнекс-камера выдавала полновесную единицу «же», СЖО — система жизнеобеспечения — работала выше всяких похвал. Дышалось легко, отчего даже стандартные низкие подволоки казались выше, а помещения просторнее.

А еще здесь было как-то по-домашнему, как-то все очень знакомо. Мне чудилось, что я уже видел все эти коридоры, лифты, слышал, как гудит под ногами вот эта самая палуба, любовался звездной пылью в панорамных иллюминаторах, вдыхал запахи. Нет, не два дня назад, гораздо раньше, гораздо глубже была степень узнавания. Дежавю, натуральное дежавю, черт знает что такое! Воздух всему виной, что ли?