11 июня в Казанском соборе состоялась церемония похорон Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова. Два дня Северная столица Российской империи прощалась с прославленным генерал-фельдмаршалом. Нескончаемым потоком мимо гроба проходили люди всех сословий и званий, отдавая последние гражданские почести Спасителю Отечества.

13 июня гроб опустили в специально подготовленную нишу центрального зала Казанского собора. Позднее великому русскому полководцу перед собором был воздвигнут величественный памятник, который стоит и поныне.

Современники «грозы 12-го года» оставили потомкам много добрых слов о великом полководце России, первом полном георгиевском кавалере в ее истории, генерал-фельдмаршале светлейшем князе Михаиле Илларионовиче Голенищеве-Кутузове-Смоленском. Думается, что необыкновенно ярко и правдиво отозвался об этой великой исторической личности участник войны генерал-лейтенант А.И. Михайловский-Данилевский в созданном им по высочайшему повелению «Описанию Отечественной войны 1812 года». Военный историк в заключительной главе своего труда написал следующее:

«Благословляя Россию Монархом, не усомнившимся в ее спасении, Провидение сохранило ей и полководца, поспешника спасения.

Князь Кутузов был равно силен превосходством своих умственных способностей, многолетним опытом и общею к нему доверенностью России, признавшей его с давних лет самым искусным и прозорливым государственным мужем в войне и мире, самым любезным собеседником блистательнейших обществ. В неоднократное предводительствование армиями, в полномочных посольства в царствования Екатерины II и Павла I, во всех случаях своей деятельной жизни доказывал он глубокое знание людей и искусство всеми родами очарования владычествовать над сердцами.

Когда громады Наполеона стояли на Висле, за месяц до перехода через Неман, князь Кутузов сумел склонить турков к миру, уже по себе блистательному, а в тогдашних обстоятельствах столь важному, что его назвали в Манифесте: “Миром Богодарованным”. Такова была первая в 1812 году заслуга Кутузова.

Сам Наполеон, незадолго до нашествия, указывал на него, как на предводителя Русских армий. Министр иностранных дел Наполеона, уезжая в апреле из Парижа в Дрезден, спросил нашего Посла (князя А.Б. Куракина. — А. Ш.): “Кому, в случае войны, поручать у вас предводительство?» и присовокупил: «Мы думаем, что Император Александр будет находиться лично при войсках, имея при себе Кутузова”.

С той самой минуты, когда Императору Александру благоугодно было назначить Кутузова Главнокомандующим всеми армиями, смолкли пересуды и недоумения, все слилось в одну мысль: доверенность к любимому вождю. И в народе и в войсках вновь пробудилось убеждение, с которым Русские сроднились со времен Петра, что никто в мире одолеть их не может. Это было обновлением Русского духа.

Узнав о приезде Кутузова к армии, Наполеон остановил быстрое стремление своих полчищ, пошел медленно, ощупью, стал готовиться к бою. И загремел бой на берегах Колочи. При Бородине была первая встреча Наполеона с Кутузовым, встреча, какой летописи не представляют подобной. Львиная храбрость Русских и распоряжения Кутузова не дали восторжествовать Наполеону, хотя он превосходил нас слишком 50 ООО человек.

После разгрома Бородинского, Кутузов должен был уступить многолюдству врагов. Жертвуя Москвою, принял он на себя все несчастия и скорби ее жителей, недоумение войск, спасение Отечества, тяжкие развалины первопрестольной столицы. При страшном зрелище пожара Московского, спокойный духом, он произнес слова, вторившиеся по всей России: “Потеря Столицы не есть потеря Отечества”, и тогда же изобразил Государю краткими чертами ход будущих своих действий, замыслы обдуманные, которые потом все сбылись.

Движением с Рязанской дороги на Калужскую он приобрел все выгоды, какие извлекает полководец, ставший на настоящем пути действий и имеющий возможность пересекать и угрожать путь сообщений и отступления своего противника. В Тарутине, в неимоверно краткое время, Кутузов привел в самое стройное положение армию, утомленную тысячеверстным отступлением и кровавыми сражениями, вручил народу оружие, осадил Наполеона в Москве, и, не внемля никаким настояниям, не искал преждевременных встреч с неприятелем, но извлекал все выгоды из нового рода.

Когда, грозным молчанием Александра выведенный из очарования, завоеватель отчаялся заключить мир и обратился вспять, Кутузов угадал намерения Наполеона, ниспроверг замыслы его, заградил от него уцелевший край, принудил его отступать по голодной дороге, а сам пошел на перерез его путей, продолжая широкое, боковое движение, совершенное вокруг Москвы, нанося неприятелям беспрестанные поражения, лишившие их уверенности в свои силы и приведшие их в такое нравственное и телесное расстройство, что не видя спасения, Наполеон бросил издыхавшее в страшных мучениях войско и ускакал на почтовых, подобно Великому Визирю, за полтора года перед тем принужденному Кутузовым покинуть армию на жертву голоду и ночью плыть в челноке по Дунаю.

Не слепой случай руководствовал Кутузова: его удары были верны, гибельны для неприятеля, не тяжки для Русской армии. Россия следовала мысленно за каждым шагом Кутузова, сперва с надеждами, потом с благодарностью, наконец, с удивлением, и всегда с мольбами, именуя его своим избавителем.

Мало осталось чертогов и хижин в Империи, которые не украсились изображением его. Со всех концов Государства обращались в Петербург и Москву, прося о доставлении его портретов.

Не зная меры признательности, придумывали средства изъявить ему благодарность. Калужане хотели просить Государя о дозволении поминать его после Императорской Фамилии. “Оставьте это”, отвечал им Фельдмаршал, — усердная служба наша к Отечеству не дает нам права желать почестей, равных с теми, какие издревле предоставлены одной только Фамилии наших Государей”».

Да и что могло быть справедливее признательности сограждан к полководцу? Августа 17-го принял он в Царевом Займище начальство над армиями против непобедимого дотоле Наполеона, ломившегося в Москву, а через восемь месяцев поставил Русские знамена, увитые лаврами, на берегах Эльбы?

В сердце каждого Русского находили созвучие красноречивые слова, которыми изобиловали донесения его к Императору, приказы к войскам, печатные известия, рассылаемые им по губерниям. Исполненный духом смирения, каким Император Александр знаменовал все действия Отечественной войны, Кутузов, на пути славы и побед, обратясь к Престолу, чтобы поведать о чудесах брани, повергал славу земного вождя перед вождем Небесным и восклицал: “Велик Бог!”…

Пройдут века, и всегда невредимо и свежо останется воспоминание 1812-го года, ознаменованного Русскою славою и обремененного преступлениями, содеянными в России народами Европы, называвшими себя просвещенными».

1747 г., 5 сентября — в семье сенатора и генерал-поручика И.М. Голенищева-Кутузова родился сын Михаил.

1759 г., 21 июня — зачислен в Соединенную Артиллерийскую и Инженерную школу на артиллерийское отделение.