Правильного и честного, которому можно не просто верить, а спокойно подставить спину,

— он вдруг вскинулся, глядя на меня прямо и остро. — Скажи мне, Камелия, какого это, врать человеку, который перед тобой обнажился полностью? Душу вывернул.

От едва сдерживаемого напряжения, Арон почти трясся, сжимая до бела кулаки и губы. И передо мной сейчас встал выбор — согласится с его обвинениями, ложными или истинными, не важно, или пытаться отстаивать свою точку зрения, в итоге получив одинаковый результат. Остаться для него навсегда неправильным и нечестным человеком, который все время обманывал, или просто рассказать правду, заставив смириться с ситуацией?

— И в чем же я солгала, Арон? Чем заставила сомневаться в себе? — я решила хотя бы узнать в чем меня обвиняют. И до отчаянья боялась ответа. Потому что быть подлым троллем в своих глазах все-таки лучше, чем в глазах близкого тебе человека. Я знала, что виновата, ведь уже как минимум 2 раза переступила общепринятые нормы морали и собственные принципы.

— Ты вчера так правдоподобно говорила, что ночевала у эльфа. То, что он родственник-верю. Присмотревшись, невооруженным глазом видно, что вы похожи. Так что не просто родство, а очень близкое.

Я от его слов побледнела. Хотя паниковать не стоило, ведь такого интереса здесь никто больше проявлять не будет. Нас и вместе-то мало кто видел, а уж соединить сиятельного эльфа и бледную адептку вообще в голову не придет.

— Истина не всегда лежит на поверхности, да, любимая? — он этим обращением решил добить меня окончательно. И так ведь еле держусь, стараясь не расклеиться, а он еще и на чувства давит. — Ты и правда ночевала у Литманиэля, только вот отчего около его дома видели твоего заклятого друга?

— Кого? — я честно не понимала причину его обиды. Кому какое дело до того, кто крутится у чьего-то дома. — Я спала, Арон. Понятия не имею, кого там видели, но смогла глаза открыть только поздним утром, а уж о моем самочувствии и говорить не приходится. Ни единого человека не видела, кроме Тоскана и Литманиэля.

— Значит твой родственник просто так впустил этого… — он видимо хотел выругаться, но быстро пресек ненужное. — Лириана.

Арон меня ошарашил, хотя этого слова даже мало. Дядя за моей спиной встречался с Лиром? Ну бред же! Бред?

— Арон, если честно, я не понимаю. Что такого в том, что он заходил?

— А то, что я вижу, как он смотрит на тебя! — Арон сорвался, говоря с такой ненавистью, что становилось страшно. — И как ты реагируешь на него!

Я сжалась, физически ощущая исходящие от него волны боли и агрессии. Но открыто врать на такие обвинения не стала бы. Потому что знала — да, Лир смотрит. Наблюдает за каждым шагом, едва попадаю в поле видимости, ведь неоднократно ловила на себе его взгляд. Да и за собой такую особенность замечала, хоть в последнее время и старалась тщательно контролировать.

— Но самое главное, что это вижу не только я. Иначе почему Мар первым делом, едва я зашел в комнату переодеться, рассказал мне именно это?

— То есть, мои слова подверглись сомнению потому что твой друг видел Лира? Точнее не так. Потому что твой друг видел какого-то постороннего адепта у дома эльфа из иностранной делегации. Да, это очень важный аргумент.

— Ты коверкаешь общий смысл, Камелия. Намеренно его искажая. Когда ты не появилась в комнате через пять минут, как ушла в туалет, я отправился искать. И нигде не найдя, естественно, попросил помощи у друзей. Испугался, понимаешь? За тебя! — и меня таким чувством вины затопило, что хоть вой. — Мы по всей территории искали полночи. А потом решили, что спать тоже нужно. Все в комнату пошли, а я к тебе.

Да, дальше все было и без слов понятно. Я явилась едва ли не к обеду, и за это время он успел в своей голове сочинить определенную историю. Которая рухнула, после моего объяснения. Но какие-то отростки проникли слишком глубоко, оставляя ненужные мысли жить на подкорках сознания дальше. Ведь Арон, к примеру, так и не выяснил, где ночевал Лир. И когда вернулся в комнату, Мар зачем-то вспомнил, что во время ночных поисков видел этого самого адепта, а главное где его видел. И эти отростки-щупальца начали стремительно разрастаться, жаля все сильнее, а сочиненная история обрастать еще более некрасивыми подробностями.

За такое нельзя винить, все-таки вера в человека, даже такого нужного, какой являлась для него я, не безгранична. И трухой рассыпается под давлением обстоятельств. Но жалость сейчас я позволить себе не могла. Как и упасть в его глазах еще больше.

— Арон, дело не в Лире. Тут все настолько глубоко, что устанешь копать. Я бы очень хотела остаться. Здесь, с тобой. Привязалась ко всем уже жутко. Но после турнира придется уехать.

Все, я это сделала. Сказала, как есть. Ударила четко в цель, потому что Арон тут же шагнул ко мне, крепко прижав.

— Нет.

Он держал, не отпуская. Да я и не пыталась вырваться, потому что точно также, как и он отчаянно нуждалась в тепле.

— Это не мое решение. Но так нужно! Иначе все опять закончится плохо. Я не могу сказать всего, Арон.

Горячая рука прошлась по волосам, опускаясь до талии, прижимая еще теснее.

— Не смогу, ты нужна мне. Поедем вместе. Плевать на все!

После этих слов я поняла, что Арон, даже думая, что я коварная лгунья, отпускать не собирался. Все это высказывал с одной единственной целью — воззвать к моей совести и добиться раскаяния и покаяния. Готов был остаться рядом, какой бы грязной я не оказалась.

Вдруг ударило, будто под дых, выбивая из глаз ненужные слезы. Отчего проведению нужно, чтобы все вокруг меня страдали? Мучились совестью, вспоминая мою мать, терзались от невозможности быть рядом. Зачем нужная эта магия во мне, если нельзя обратить ее в пользу?

— Меня увезут в Менэльтор. Жить буду максимально уединенно, — я замолчала, думая, как сказать ему о самом главном? — И… все вокруг будут думать, что я любовница Литманиэля. Что он меня содержит.

Арон отстранился на расстояние вытянутых рук, продолжая, однако, удерживать. Будто опасался, что, отпусти он сейчас, я моментально исчезну.

— Сможешь ты бросить все — семью, учебу, возможность построить карьеру, чтобы уехать со мной в чужое королевство? Много лет прожить, скрываясь в глуши, пряча наши отношения? Смириться с мнением окружающих, которые будут считать меня простой содержанкой? — я замолчала, но все-таки смогла выдавить из себя окончание. — Мы даже не людях вместе показаться не сможем…

Арон не сказал ничего, опустившись на колени, и теперь прижимаясь щекой к моему животу, обвивая поясницу руками, подобно лианам. Ему было стократ больнее сейчас, потому что он у себя в голове давно все решил. Мысленно проведя со мной жизнь. Я и сама несколько дней назад представляла подобное, только в более мелких масштабах.

Я ведь знала его решение, заранее подбирая наиболее весомые аргументы разговора. Он так жить будет не в состоянии. Арон слишком амбициозен и горяч, чтобы пожертвовать всем, проводя годы в тихом захолустье. Он слишком ревнив, чтобы позволить трепать мое имя каждому, и не вступиться, набив обидчикам физиономии.