Я обернулся, бросил прощальный взгляд на окна квартирки Елизаветы — вон они, третье и четвертое слева от угла дома, третий этаж… Внуки таращились на меня из-за тюлевой занавески и, заметив, что я глядел на них, принялись махать тоненькими ручками.

Улыбнувшись, я поднял воротник пальто и взглянул на часы. Пора спешить на Вознесенский. Предстояло многое подготовить к прибытию Матильды Карловны…

Лишь на мгновение я оторвался от воспоминаний Василия. Удивительно, но у простолюдинов они были живее, красочнее. Я даже чувствовал все эмоции и мысли дворецкого, словно действительно влез в его шкуру. Но только действовать сам не мог — лишь был безмолвным участником того, что уже свершилось.

Но не успел я перейти дорогу, чтобы выйти к набережной Пряжки, как позади меня что-то зашумело.

— Василий Пантелеевич, — позвали меня со стороны подворотни. — Соблаговолите отнять пару минут вашего времени?

Я вздрогнул и обернулся. Кто-то курил у кованной калитки подворотни. И в этот момент я ощутил прикосновение к своему плечу.

— Не ссы, дядь, — пробасил кто-то над моим ухом. — Мы погутарить пришли. Есть дельце, за которое надо пару слов сказать. И не голоси, а то заткну. Уразумел?

— Да…

Я нервно сглотнул и попытался взглянуть на этого здоровенного детину. Огромный парень, вроде молодой — вокруг глаз еще не было сеточки морщин. Шапка надвинута почти что на нос, да и шарф закрывал большую часть лица.

— Идем-идем, дядь, — он аккуратно подтолкнул меня к подворотне. — Говорю ж тебе, не ссы. Нам только поговорить.

Тот, что курил, быстро потушил папиросу и бросил ее в решетку канализационного люка. Встретившись со мной взглядом, он открыл калитку и кивком велел вести меня во двор.

— У меня есть тридцать рублей, — нервно затараторил я. — И аппарат мобильной связи… Часы еще. Забирайте все, но жизнь оставьте.

Двое переглянулись поверх моей головы и дружно рассмеялись. Их хихиканье пронеслось зловещим эхом под сводами подворотни.

— Сдались нам твои червонцы, дядь, — пробасил мой конвоир. — Своих хватает.

Курильщик знаком велел нам остановиться. Мы встали в середине подворотни, аккурат под тусклой желтой лампочкой. Я плохо разглядел этого второго — видел, что лицо у него было худое, с резкими чертами. Брови косматые, недельная щетина. Одежда скромная, неприметная — так вся Коломна одевалась.

— У нас к вам, Василий Пантелевич, деловое предложение провокационного характера. Можно сказать, сделка, от которой вы не сможете отказаться… Насколько мне известно, вы служите семье Штофф.

Отпираться смысла не было. Кроме того, раз они поймали меня именно здесь, то знали и о Лизоньке…

— Да, служу. Что вам нужно от Матильды Карловны?

— От нее — ничего, — улыбнулся курильщик. — А нужно мне кое-что от вас, Василий Пантелеевич. Не буду ходить вокруг да около, расклад такой: мы знаем, где живет ваша семья. Знаем график работы вашей дочери и расписание занятий ваших внуков. И если вы желаете для них мирной жизни, то согласитесь на мою скромную просьбу.

У меня внутри все похолодело.

— Что за просьба? — не своим от ужаса голосом спросил я.

— В следующий раз, когда тайный советник Корф решит навестить Лебяжье или особняк на Вознесенском, вы сообщите нам. Сообщите заранее, как только узнаете. И в нужный час обеспечите нам тихое и безопасное проникновение во владения баронессы.

— Так вам нужен Корф?

Вежливый курильщик не ответил. Но я начал догадываться, что они задумали. Решили добраться до Вальтера Макаровича через госпожу, потому что его превосходительство мало кому доверяет. Но госпожа всегда была ему другом, и в ее обществе он не будет ожидать угрозы.

Господи, во что они меня втягивают?!

— Мы договорились? — снова едко улыбнулся курильщик. — Помните, Василий Пантелеевич, вы здесь бываете так редко. Кто знает, что может случиться с Елизаветой Васильевной и детьми в ваше отсутствие? Коломна — такой опасный район…

— Я согласен! — прорычал я, едва не скуля от беспомощности. — Не трогайте их. Я передам сведения. Только скажите, как?

Здоровяк зачем-то пожал мое плечо, словно так выразил одобрение.

— На втором этаже Гостиного двора, что на Невском, есть лавка с австрийскими марципанами. Когда у вас появится для нас информация, запишите все на бумагу и приходите туда. Только следите, чтобы за прилавком стояла невысокая блондинка. Она бывает там не каждый день. Подойдете к ней и скажете, что вы к Сарпедону, и передайте послание. Все запомнили?

Я осторожно кивнул. Гостиный двор, второй этаж, марципановая лавка. Блондинка. Сарпедон… Милостивый Боже, во что они меня вовлекают?

— Да, все запомнил.

— Вот и славно, Василий Пантелеевич, — курильщик похлопал меня по плечу. — Видите, как все просто? Сделаете что должно — и семья ваша будет в добром здравии. Ну и, разумеется, наша сделка отменится, если вы кому-нибудь разболтаете. Мы будем за вами следить. Впрочем, как и раньше.

Я с трудом вынырнул из воспоминаний Василия. Меня все еще колотило от ужаса, что пережил дворецкий при том разговоре. Что ж, есть зацепки.

Только вот зачем этот Сарпедон так подставился? Не скрывал лица, назвал имя, указал место. Неужели был уверен, что настолько запугал Василия, что тот и пикнуть не посмеет? Неужели не предусмотрел, что дворецкому могли вскрыть память?

Или этот Сарпедон был настолько мелкой сошкой, что нитка от него вела в никуда? По воспоминаниям Василия я не понял, был ли Сарпедон одаренным. Увы, дворецкий не мог этого почувствовать. Но они вроде бы не пользовались Благодатью во время разговора, так что тут бабка надвое сказала.

— Ваше… сиятельство, — Василий крепче сжал мою ладонь, — поторопитесь. Я слабею. Мне трудно оставаться в сознании… А я хочу показать вам все…

Я снова нырнул в его воспоминания. На этот раз Василия перехватили в том самом Гостином дворе, сразу после отъезда Матильды.

— Василий Пантелеевич, — окликнули меня, когда я наслаждался кофе на первом этаже буфета.

Я обернулся и едва не подавился напитком. Сарпедон — или как он велел себя величать, без спроса отодвинул стул и уселся напротив меня. На его тонких потрескавшихся от мороза губах играла все та же ядовитая улыбочка, не сулившая мне ничего хорошего.

— Добрый день, — выдавил из себя я и поставил чашку на блюдце. — Чем обязан?

— Хотелось бы верить, что вы приехали в это место, чтобы передать ценные сведения.

Конечно! Бежал спотыкаясь! Следовало проконтролировать консервацию ряда комнат после отъезда Матильды Карловны, да позаботиться о новогоднем убранстве. Потому я и оказался в этом проклятом Гостином дворе. И специально же выбрал самое дальнее крыло, чтобы даже не подниматься в ту марципановую лавку.