думаю, вы согласитесь со мной в том, что с момента смерти действующего президента, то есть с конца октября прошлого года и по сей момент, ни в одном из выступлений так называемого президента ничего сколько-либо интересного, сенсационного, как бы сказал Проханов, духоподъемного и прочего-прочего не прозвучало. Это просто словесная шелуха, не более того.   И это очень хорошо заметно. Он просто отчебучивает, отскакивает от зубов. Потренировали, рассказали как. Не более того. Он даже не понимает, что именно говорит. Это очень характерно. Покойник понимал, что он говорит. Может быть, не до конца, но большей частью. Тот, который сейчас его замещает, у него хорошая память, но он не понимает вообще, что именно он говорит.   М. НУЖДИН: А можно пример какой-то, чтобы стало более ясно, о чем речь?  В. СОЛОВЕЙ: Вы знаете, это очень хорошо было заметно во время заседания правительства, допустим. Ну, помните, может быть, разговор с гляциологами о льде, о возрасте льда и тому подобные вещи. Ну, о демографии: «Мы тут демографов поправим». Вот как только начинается отсебятина, вы понимаете, что человек вообще ничего не понимает. Прошу прощения за тавтологию. Он просто тарабанит и тарабанит.   М. НУЖДИН: Были ли такие моменты в нашумевшем интервью Путина Такеру Карлсону?  В. СОЛОВЕЙ: Да, были такие моменты. Было два интервью в действительности. То есть было записано сперва одно интервью, где было больше отсебятины, которое проходило в большей, я бы сказал, интервьюерной манере. Но оно оказалось настолько провальным… Более того, как раз в том интервью было несколько мест, где двойник ясно показывал, что он двойник, что он не президент России. Это Такер заметил. Поскольку Такеру заплатили гигантский гонорар, я не знаю точную сумму, но гонорар гигантский, то, как понятно, кто девушку ужинает, тот ее танцует. Его попросили переписать уже в более сдержанной манере.   И что мы увидели? Вот потренировали двойника, и вот он начал с того, коротенечко, минут на 30. Все смеются. Ведь на самом деле понятно, почему это. Человек это заучил наизусть. И вы знаете, как это бывает со школьниками не очень умными, но старательными. Они боятся остановиться. Потому что если они остановятся где-нибудь, то всё, хана. Он 30 минут исторического экскурса и отчебучил. И это начинают всерьез разбирать, он понимает историю или не понимает. Да ему наплевать на эту историю. Вот Путина история занимала действительно. Этого нисколько не занимает. Ему написали текст, заставили выучить и сказали, как интонировать.   М. НУЖДИН: Грустная история.   В. СОЛОВЕЙ: Она грустная для всех нас, я согласен.   М. НУЖДИН: По вашим сведениям, по вашим источникам, вот этот первый экземпляр интервью, который не пошел в эфир, он где-то остался?   В. СОЛОВЕЙ: Да, он остался. И я думаю, что мы куски его увидим. Я не берусь судить, когда. Он сохранился.   М. НУЖДИН: Хорошо.   В. СОЛОВЕЙ: Это тот случай, когда рукописи не горят. И видео тоже, оцифрованное.  М. НУЖДИН: Безусловно. Это будет интересным историческим документом, если когда-нибудь мы до него доберемся. Еще об интервью хотелось бы вас спросить. Как вы считаете, общий всё-таки от него эффект скорее в плюс или скорее в минус? Это успех пропаганды или провал?   В. СОЛОВЕЙ: Для меня нет ясного ответа на этот вопрос. Я объясню почему. Во-первых, на какую аудиторию оно было рассчитано? На внешнюю аудиторию всё-таки. Вряд ли на внутреннюю, потому что, я думаю, внутренняя аудитория, если она хоть чуть-чуть интересуется политикой и когда-нибудь слушала Путина, она могла бы с любого места продолжить, вот просто с любого места. Это мы слышали с вами уже не тысячу, но добрую сотню раз по крайней мере с разного сорта подробностями, детальностями.   Что касается общей аудитории внешней, она была значительной. Я не знаю, насколько она значительна. Маргарита Симоньян оценила ее чуть ли не в миллиард просмотров. Но это на всех языках, это вся совокупность, то есть не только полное видео, но и короткие ролики, прочее, прочее, прочее.   М. НУЖДИН: Подождите, я тут вставлю свои пять копеек, потому что сейчас как раз появилась информация о том, что Майя Вольф-Кац, руководитель Ютюб-канала Ильи Варламова, свой подсчет привела, и она насчитала не больше 25 миллионов.   В. СОЛОВЕЙ: Я думаю, что в действительности больше, если учитывать вот сокращенные версии. Думаю, что больше, значительно больше. И разные языки, включая самые экзотические. Я думаю, что в этом смысле, конечно, интервью, может быть, оказалось крайне популярным.   А вот насчет эффекта… Понимаете, если мы с вами себя вообразим представителями некой западной аудитории усредненной, пусть англоязычной, во-первых, оно очень длинное, оно затянуто.   Во-вторых, первый вопрос – это одна сплошная длиннота, просто сплошная длиннота. И вот эти подробности никакого впечатления ни на какую аудиторию произвести не могут, они утомят ее.   Третье. Там есть вещи, неприемлемые абсолютно для любого западного человека. Ну, о том, что, допустим, Польша спровоцировала Гитлера. Это и по российскому законодательству строго наказывается. Но это чудовищный моветон, просто моветон. Это некая неприемлемая вещь для человека даже правых взглядов. Возьмем правого республиканца. Но это какая-то…   Ну и плюс какие-то совершенно глупые ошибки по поводу Шушкевича, которого, понятно, он спутал с Шухевичем. И, кстати, учитывая, что двойник из Белоруссии родом сам, мне из Белоруссии писали, что это вообще типично. Это, говорят, типично. Это так называемый, есть профессиональная такая формулировка, остаточный языковой маркер. Вот они несколько маркеров таких мне назвали. Там буква «С» не так произносится. Точнее, звучит она не так. И кое-что еще, несколько слов. Вот это остаточный. То есть с ним хорошо поработали, но до конца не смогли убрать. Это понятно. Слишком большой объем задач стоял.   Поэтому я не знаю, как это было воспринято. Это пусть оценивают эксперты с той стороны. Но уверен, что на истеблишмент западный это произвело не то впечатление, на которое рассчитывала российская сторона. И если говорить о том, как российская сторона, ну те, кто это интервью затевал, те, кто договаривался с Карлсоном…   Кстати, они его просили, а не он. То есть поначалу действительно он обращался, потом была длительная пауза, а потом российская сторона его попросила за громадную деньжищу сделать этот видеоматериал, от которого, обратите внимание, он как-то потихонечку стал дистанцироваться, от собственного материала, что очень характерно, и отказался комментировать запрос Wall Street Journal насчет того, он вообще не