Снимок: Горные бараны

Инстаграм: Роми_К [окрестности Морли, Альберта, 26 апреля]

#ПротестыАборигенов #ГорькаяПравда

9807 ♥

К счастью, в стороне от костра и походной кухни темно. Я прячусь за типи, сооруженным из длинных шестов и тонких выделанных шкур, и начинаю дрожать от холода.

Вытерев слезы, я обещаю себе хранить свою страшную тайну. В моей жизни и без того хватает трудностей. Человек, у которого работает его мать, – заклятый враг моей семьи.

Ни одна живая душа не должна знать, что я влюбилась в этого парня. Проходит не меньше десяти минут, прежде чем я беру себя в руки и могу выйти на люди.

Эрни хлопает рукой по одеялу рядом с собой и Эстель. У него на коленях спит Фрэнки, а Эстель ест что-то из бумажной тарелки. Перед Эрни стоит полная тарелка с едой.

– Садись поешь, – говорит он, когда я подхожу ближе, – я приберег для тебя местечко.

Я накладываю в тарелку тушеных бобов и мясистой сушеной рыбы, похожей по вкусу на клюкву.

– Попробуй вот это, – говорит Доминик и усаживается рядом со мной, скрестив ноги. – Индейский хлеб баннок. Я только что научился его печь.

Естественно, хлеб оказывается невероятно вкусным – мягкий, пышный, ароматный.

– Новый рецепт, который ты можешь добавить в свою коллекцию, – говорю я.

Он макает свой кусок в остатки соуса на моей тарелке и отправляет в рот.

– Ага, я уже сфотографировал для инстаграма.

Насытившись, мы сидим вокруг костра, и я в основном слушаю. Я живу в другом мире, на другой стороне континента, и мое главное дело сейчас – помочь семье, которая меня воспитала. Тем не менее я слушаю и узнаю много интересного. В спину дует холодный ветер, а от огня исходит приятное тепло. Люди вокруг меня рассуждают о правах коренных народов, о том, кто должен владеть и управлять запасами нефти и газа.

Эстель рассказывает, что в одной только Британской Колумбии насчитывается около двухсот аборигенных народностей. Даже те, кто здесь собрался, высказывают противоположные мнения по поводу трубопроводов и добычи полезных ископаемых. Неудивительно, что столь пестрое собрание народов имеет различные мнения по самым разным вопросам: добыча полезных ископаемых, глобальное потепление, опасности, угрожающие женщинам из коренного населения. На протяжении вечера споры то утихают, то возобновляются, порой принимая разгоряченный характер. Тем не менее все относятся к оппонентам с уважением.

Ближе к ночи, когда меня вдруг охватывает почти непреодолимое желание найти Доминика и поцеловать крошечный шрам от ожога у него на локтевом сгибе, я этого не делаю, а просто беру одеяло, предложенное одной из местных девушек, и иду спать с ней и двумя ее подругами в кузов старого пикапа.

Я просыпаюсь чуть свет и осторожно, чтобы не разбудить свернувшихся клубочками девушек, спускаюсь на землю. Направляясь к уборной, я замечаю под кузовом какое-то шевеление. Из-под машины, протирая заспанные глаза, вылезает Доминик.

Он потягивается, обнажив мускулистый живот, и меня пронзает столь острое непонятное чувство, что я вынуждена отвернуться.

– Ты что, спал на земле? – спрашиваю я.

Доминик разминается: вращает головой и несколько раз подпрыгивает на месте.

– Ага. И нечего смотреть на меня как на идиота. Если хочешь знать, это полезно для кровообращения.

Лагерь вокруг нас пробуждается к жизни. Люди завтракают, пакуют перекус в дорогу, и скоро колонна готова вновь двинуться в путь.

Ночью к нам решили присоединиться несколько человек из местных, которые берут с собой великолепных пятнистых лошадей. К вящему восторгу Доминика, его приглашают проехаться верхом. К счастью, меня приглашение не касается, и мы уславливаемся найти друг друга в полдень на месте проведения акции.

Я сижу на заднем сиденье джипа вместе с двумя женщинами: Джун и ее дочерью Алексис. Нас познакомила Эстель. Джун вспоминает, что читала Жюля Верна, когда училась в школе. Остаток утра я слушаю об ужасах школ-интернатов для аборигенов и о медленных, непростых процессах примирения в Канаде.

Акция протеста начинается на пешеходной Восьмой авеню, а затем шествие под барабанный бой направляется к Сити-холлу. Там к нам присоединяется группа всадников.

Ник морщится от боли. Он не может самостоятельно слезть с лошади: с непривычки схватила судорога, и колени не сгибаются. Наконец он спешивается и передает поводья кому-то из друзей Эрни. В это время у нас за спиной раздаются крики. Оказывается, там собралась довольно большая группа контрпротестующих. Дело в том, что добыча нефти и газа составляет важную часть местной экономики, и трубопроводы чертовски популярны среди жителей Калгари.

Обстановка накаляется. Когда поблизости завязывается потасовка, меня вытаскивает из гущи событий знакомый американец с несгибающимися ногами.

– Нам надо искать поезд, – говорит Доминик, уводя меня из взволнованной толпы. – «Грейхаунд» в Канаде больше не работает.

Сквозь крики слышится топот копыт, и на сцене появляется новая группа всадников – в синей униформе.

– Я думала, конная полиция носит только красную форму, – удивляюсь я.

Проигнорировав мое замечание, Доминик спрашивает у Эстель, как добраться до вокзала. Она стоит с Фрэнки на руках, держась на безопасном расстоянии от контрпротестующих.

– Вон туда, под башню, – говорит индианка. – Там увидите.

На прощанье Эстель протягивает мне книгу.

– Вдруг тебе интересно узнать больше о нашей борьбе.

Таким образом, моя чемоданная библиотека пополняется книгой писателя-аборигена по имени Томас Кинг. Эстель с Фрэнки обнимают нас и возвращаются к своим.

Не проходит и часа, как мы с Домиником занимаем места в товарном поезде, направляющемся в Торонто. В нем девяносто вагонов, груженных пшеницей, и единственный пассажирский, в котором нет спальных мест.

Снимок: Канадские прерии

Инстаграм: Роми_К [Альберта, 26 апреля]

#БесконечноеНебо #Исчезновение

10005 ♥

Набрав скорость, поезд устремляется на восток. Рассматривая пейзаж, я начинаю подозревать, что величественные пики Скалистых гор привиделись мне во сне. Не проходит и нескольких минут, как проносящиеся мимо холмы уступают место плоской, как блин, равнине желтовато-коричневого цвета; лишь кое-где виднеются грязные кучи снега.