— Оставь. Он не успеет истечь кровью от такой раны, а нам надо спешить.

Все закончилось в пару мгновений. Удивленно склонила голову к плечу Симото, успевшая соскочить с балки прежде, чем ее уронили.

— Кто вы?

Акайо, предоставив другим отвечать, поспешил к оброненной в пыль табличке, помог Иоле расправить подделку, в которую были завернуты фейерверки. Краем глаза следил, как кто-то маленький и хрупкий, похожий на юную ученицу гейши, но с брызгами крови на груди, взял Симото за руки.

— Мы не должны были вас отпускать.

Она прижала ладони к его щекам, стирая краску, позволяя Тетсуи вынырнуть из-под нарисованного лица. Улыбнулась задумчиво.

— Я столько раз пыталась встретиться со своей судьбой, но кто-то всегда заступал ей дорогу. Уже второй раз — вы.

— Не мы, — отрезал Джиро, быстро раздевающий лежащего на земле кадета. — Твоя Ран. Мы просто оказались подходящим инструментом. Тетсуи!

Тот быстро кивнул, кинулся помогать. Место было удачным, ни одной двери не выходило в узкий переулок, и все же задерживаться они не могли. Нужно было успеть снять грим, переодеться, перевязать парики, превратив их из сложных причесок в военные узлы — и все до того, как к ним заглянет случайный прохожий.

Голых солдат оттащили к стене, накрыли кимоно и испачканными с гриме тряпками. Наоки все-таки стянул куском ткани порезанную ногу одного, последним занял свое место в строю. Табличку взял Тетсуи, балка паланкина досталась Акайо и Джиро.

Отряд кадетов с осужденной покинули переулок.

Уже совсем стемнело, люди торопились зажечь фонари на углах домов. Отпрянула с дороги пара юнцов в одеждах писарей, низко склонили головы. Акайо привычно скользнул взглядом дальше, приметил подростка, попятившегося в темноту переулка. Подумал — или беглец, или воришка, а скорее и то, и другое.

Раньше Акайо доложил бы о нем командиру по возвращении. Сейчас только мысленно пожелал удачи. Подумал — а что могло заставить таких детей не убегать? Как вообще живут бедные дети в городе? Никогда раньше не интересовался, а ведь мог.

Из уличного шума вырвалась протяжная вибрирующая нота, в ответ дрогнула балка на плече — Симото переступила с ноги на ногу. Акайо заметил в неосвещенном углу высокой террасы фигуру с мандолиной, на миг встретился с ней взглядом. Вздрогнул, торопливо отвернувшись, и еще долго не мог справиться с пробегающим по спине ознобом. Глаза старой женщины обожгли ненавистью.

Раньше он не замечал такие взгляды? Раньше он не забывал вежливо опускать голову при встрече со стариками.

Гомон накатывал волнами, в них лентами плыла музыка, склоненные головы сливались в рябь, отдельные приметы оседали в памяти мутной взвесью, которую тут же смывали следующие опущенные глаза. Акайо шагал, одновременно в настоящем и в прошлом, люди часто казались смутно знакомыми. Оставалось радоваться, что никто не станет вглядываться в лица кадетов.

Тетсуи шагал ровно, направляя их прямо к воротам. Табличка на высоком шесте сообщала всем, кто мог прочитать в плавающем свете фонарей — осужденная приговорена к казни за стенами. У них есть право выйти из города.

Стоящие стражей солдаты прочитали, или, возможно, просто не предположили, что отряд может направляться куда-то, кроме обычного места казни. Небольшой пустырь, яма рядом с которым всегда была наполовину полна праха, Акайо хорошо знал это место, как и путь к нему, и вес балки на плече. Единственная честь, к которой его никогда не допускали — приведение казни в исполнение, и сейчас он был этому рад. Он убивал в схватках, но ему никогда не приходилось заносить меч над безоружным. Тогда верный солдат империи не дрогнул бы, даже не понял бы нынешнего Акайо, содрогавшегося при мысли, что мог вспоминать не только дорогу, но и вес оружия в своих руках, падающее лезвие.

В отличии от Таари, милосердной безоговорочно, он все еще считал принцип равноценного наказания достаточно справедливым.

Но закон Империи зачастую судил жестче проступка.

Они скрылись за холмом, когда Симото легко спрыгнула на землю. Поклонилась:

— Благодарю. Что дальше?

— Вернемся в Цветочный квартал, — ответил Акайо, опуская больше не нужную балку на землю. — Ран сказала, через канал ведут опоры.

Симото кивнула, отбросила назад длинные волосы. Посмотрела серьезно, словно собираясь что-то сказать, но ее перебила Тэкэра:

— Сначала остановимся у берега и сотрем у тебя с щек тушь! Хотя бы частично, чтобы выглядело просто грязью. У вас же сейчас людно и светло, даже если мы будем красться по окраинам.

Симото только улыбнулась в ответ.

Путь к каналу не занял много времени, в темноте за городом они быстро добрались до указанного Ран места. Нашли кривое деревце, растущее так низко, что мутная вода подмыла корни, обнажив их. Дни дерева были сочтены, однако счет этот был достаточно велик, чтобы выдерживать назначенную роль опорного столба.

Веревка была закреплена на той стороне, и требовалось только поднять ее из воды. Тэкэра завязала хитрый узел на ветке так, чтобы веревка натянулась над каналом, словно перила, а после перехода ее можно было бы освободить одним рывком, снова спрятав в коричневой воде.

— Ши не любит людей, — улыбнулась Симото, глядя почему-то не на канал и не на реку вдалеке, а на противоположный берег. Серое кимоно на груди покрылось пятнами туши, смытой с лица. — Но мы всегда умели с ней договориться.

Первой шагнула на едва угадывающуюся под водой опору. За ней последовал Тетсуи, Акайо, сняв сандалии и повесив их на шею, стал третьим.

Воды, отделенные от бурного течения реки, оказались теплыми и быстрыми, настойчиво толкающими в ноги. Они высоко поднялись после дождей, и опоры, прежде выступавшие над поверхностью, скрылись, заставляя идти след в след друг за другом, доверяясь Симото, помнящей, куда нужно ступать.

Шаг. Еще шаг. Что-то сказала Симото впереди, но шум воды заглушил ее голос. Тетсуи задержался на следующей опоре, и, чуть покачнувшись, прыгнул.

Ветер рванул куртку, сорвал парик, заставив тот, мгновение поболтавшись на воде черной кляксой, кануть в глубину. Но Тетсуи удержался, вцепившись в веревку, шагнул дальше, словно ребенок, очарованный чуждой песнью.

Акайо, оглянувшись, сказал в темноту:

— Одну опору смыло.

Темнота откликнулась многоголосьем, передавая сообщение.

Коричневая волна захлестнула ноги, Акайо крепче сжал пальцы на мокрой, поросшей водорослями веревке. Под босыми пятками скользило дерево, грозя сбросить в воду. Тогда Акайо разделил бы участь парика, уже, должно быть, проделавшего половину дороги к морю.

Им в любом случае предстояло последовать тем же путем, сдавшись на милость реки. Но не сейчас. Сейчас были равные шаги и Таари впереди, ждущая их в чайном доме вместе с Юки.

Последний прыжок, наконец под ногами оказались доски террасы-причала. Акайо оглянулся, протянул руку следующему за ним Кеншину, уже вдвоем они помогли Иоле и остальным. Когда Джиро последним прыгнул на причал, за веревку взялась Симото, потянула, дернула. На миг показалось, что это тайный знак, понятный дереву на том берегу — оно отпустило веревку, позволив той снова погрузиться в воду.