— Очень своевременный вопрос, Базиль.

— Значит, нет, держи, — чернобородый сделал движение обоими руками, словно доставал что-то из-за плеч. В протянутых руках блеснули два длинных кинжала со слегка изогнутыми рукоятями. Редьяр хмыкнул, кивнул и принял оружие, слегка крутанув кистями. Базилевс удовлетворённо осклабился. — Держись за мной, герой. И не вздумай прикрывать меня собой. У меня шкуру просто так не пробьёшь, а твои кожаные тряпки — только так!

— Права? — скептически поднял брови татуированный.

— Кривда, пошли, говорить буду я.

— А говорить-то зачем? Всё же и так понятно…

— Традиции, дружище, традиции надо блюсти. Просто навалять друг другу по морде — это пошло. А пообзываться? А плюнуть друг-другу в рожу? Надо же себя как-то распалить? А то у меня уже вся медовуха с этими танцами с бубном выветрилась. Хочу себя распалить. Ты как?

— Готов, меня накручивать не надо. И, похоже, уже не стоит… Берегись! — белобородый с силой толкнул Базиля влево, сам ушёл перекатом вправо. В землю, где до этого стояли хумансы вонзилось три копья, уйдя на целый локоть в глубину.

— Великий Рандом! Как же я обожаю орков! Бескомпромиссные ребята… — вскочивший на ноги Базилевс был грязен, как чёрт. По «счастливой» случайности Редьяр оттолкнул его прямо в лужу, что натекла из поилки для лошадей, — а вот оружие разбрасывать не стоило, — чернобородый с лёгкостью выдернул сразу два копья и поочерёдно отправил их в толпу Сынов Степи.

Вышедший вперёд обиженный орк демонстративно подставил предплечье под падающее копьё. Длинный порез, почерневший в свете лун от засочившейся крови, украсил тело клыкастого.

— Первая кровь!!! — торжествующе проревел орк, показываю руку товарищам, и толпа ринулась навстречу хумансам.

— Хитрый, гадёныш! — Редьяр вооружился дополнительно третьим копьём с широким наконечником и бросился догонять хохочущего на ходу Базилевса. Но куда там!

В лунном свете блеснули лезвия топоров, скользнувших из ниоткуда в крепкие ладони чернобородого. Он тараном влетел в первую тройку орков, двое из которых были вооружены ятаганами, а третий огромной секирой.

Редьяр с изумлением увидел, как удары лезвий, достававшие до тела чернобородого, не наносят видимого вреда, не оставляя даже порезов. Понимая, что с этими тремя орками помощь Базилю уже не понадобится, оружейник проскочил мимо, встретив простым прямым, но не менее действенным, ударом копья набегавшего Сына Степи. Наконечник застрял глубоко в животе бедолаги, и оружие пришлось бросить.

Несмотря на лунный свет, видимость всё же была не ахти. Редьяру пришлось вертеться волчком и проявлять чудеса ловкости, чтобы противостоять своим противникам. Длинные кинжалы против ятаганов и секир плохие помощники. Оружейник уже несколько раз был на волоске от смерти. Подсечённые сухожилия, глубокие порезы, даже пригвождённая к земле ступня одного из орков, ради которого пришлось пожертвовать кинжалом, — всё это мало походило на успешное сражение. Но помогло немного оттянуть время.

Базилевс оказался вовремя рядом с белобородым, отсекая руку с секирой одного из орков, который почти обрушил её на голову Редьяра.

Татуированный хуманс отшатнулся, от хлынувшей из артерии струи крови. В безумном порыве вытянул руку за упавшим орочьим оружием, но в этот момент страшная боль пронзила его бедро. Одно из копий Сынов Степи пронзило его насквозь. Следом прилетел зубодробительный удар краем щита в лицо и мир для оружейника потух.

Базилевс, заметив краем глаза падение товарища, рванулся к нему, но был оттеснён основной группой орков, наконец вступившей в бой. Удары топоров чернобородого были чудовищно эффективны. Но три квинты орков — это три квинты. Длинные копья упёрлись в торс хуманса с четырёх сторон, когда, не слышная из-за лязга оружия и хриплого дыхания воинов, смерть начала настигать стоящих крайними контрабандистов.

Стрелы безжалостно находили в темноте не защищённые доспехами места на телах клыкастых воинов. Расстояние до крыши таверны, откуда Руна и Лоос пытались помочь Базилевсу, не превышало трёхсот локтей. Судьба — дама коварная. Разве могли альва и синеволосая хуманка предположить, что их соревнование продолжится этой ночью?

Весь покрытый блестящей в лунном свете кровью, Базилевс торжествующе закричал, рванувшись через поредевшее кольцо копейщиков. Но опытных воинов Орды было трудно смутить внезапным обстрелом более, чем на несколько ударов сердца.

Быстро определив направление, откуда стреляли лучницы, контрабандисты немедленно выстроили квинту со щитами на опасном участке. Остальные орки не дали вырваться чернобородому. Они снова заблокировали его копьями, затем быстро зафиксировали запястья и голени ремнями пращей, свалив хуманса на обильно политую кровью землю.

В бессильной ярости Чёрные орки обрушивали удары лезвий на шею, спину, плечи Базилевса. Ломали кованными каблуками пальцы на кистях рук. Хуманс хохотал во всё горло, сплёвывая кровь, текущую из разбитых губ.

Наконец, четверо дюжих орков перехватили связанного хуманса за плечи, шею и икры. Рванули дружно, с рёвом и хрустом, словно корчевали пень.

Стрелы продолжали летать густо, но мало эффективно. Контрабандисты знали, как обращаться со щитами, которые стараниями Лоос и Руны превратились в настоящих ежей.

Прихрамывающий предводитель орков с отсечённым ухом рявкнул на оставшихся в живых орков. Воины под прикрытием щитоносцев подобрали убитых и раненых, оружие и спешно исчезли в одном из боковых переулков.

Вслед им с крыши таверны всё ещё летели стрелы и страшные проклятия Рунгерд…

* * *

Когда щиты орков, утыканные стрелами, исчезли в темноте переулка, Лоос опустила древко лука, хмуро глядя на разъярённую синеволосую хуманку. Тёмная прекрасно видела, как погибли Базиль и Редьяр. И считала такую смерть неоправданно глупой.

Выходить перед толпой вооружённых орков вдвоём, почти с голыми руками, чтобы отстоять какую-то там воинскую честь. Какая глупость… Или чего-то в этой ситуации Богиня не учла? Поведение хуманки казалось странным. На её глазах погиб муж, и вместо печали и скорби она поносит его самыми последними словами. Хотя, чужая душа — потёмки… Может, ей так легче перенести утрату?

Лоос подошла к Рунгерд и обняла женщину за плечи. Хуманку била крупная дрожь.

— Какой же упрямый осёл… русский упрямый осёл! — из глаз Руны брызнули слёзы.

— Не знаю о чём ты, но я думаю, что следует забрать тела и достойно похоронить. Всего лишь час назад мы разделили с этими мужчинами хлеб и не по совести будет…

Синеволосая ошарашенно уставилась на Лоос:

— Похоронить?! Ха-ха-ха! — безумный смех Руны разлетелся по крышам, — много чести! Пошли допивать вино, скоро сам припрётся. Как побитый пёс. Ну я ему…

Озадаченная Богиня украдкой посмотрела на ауру хуманки. Ни единого алого сполоха. За душевное здоровье синеволосой волноваться не стоило.

— Чего уставилась, альва?! Думаешь, с ума сошла баба? Хрен там! Придёт как миленький! Бессмертный он, понимаешь бессмертный…сволочь, всю