— Извините, фрау Аленберн, но ваши личные экзальтации никакого интереса для жрецов «Лаборатории призраков», как и вообще для науки, не представляют.

— Спасибо, вы меня утешили, — раздраженно процедила Эльза. — Я уж думала, что придется устраивать показательные постельные «забеги».

Такая реакция испугала Ланса: вдруг в последнюю минуту она откажется от этой «случки», как цинично выразился доктор Мартье! Это поставило бы под угрозу весь экспромтом спланированный и затеянный эксперимент.

— Другое дело — Кровавый Зомби. Мы должны знать, что происходит с мужчинами, когда они оказываются в шкуре полу-зомби. Важно уже хотя бы потому, что существует замысел создания специального отряда секс-зомби. Вот тогда-то и понадобятся ваши «психологические заметки из постели, разделенной с зомби». Кстати, для вас эта ночь, или две-три, в зависимости от обстоятельств, может послужить материалом для специального научного исследования.

— Считайте, что оправдались, — все так же холодно процедила Эльза.

— Весьма польщен.

Она все еще предпочитала забывать, что сама затеяла эту историю с зомби-любовником, сама избрала себе партнера и настояла на том, чтобы его предоставили. И пока Аленберн отдыхала на «гостевом» лежаке в ожидании мужчины на ночь, он, Ланс, вынужден был вырывать Кровавого Зомби из-под опеки Штубера и подземельных жрецов.

— Кажется, вы упомянули о каком-то отряде секс-зомби. Вы имеете в виду тех зомби, которые будет допущены к любовным играм с моими лебенсборянками?

— Нет, это будут специально подобранные медиками зомби-самцы, исключительно арийского происхождения, которые, меняя зомби-партнерш, станут заботиться о воспроизведении потомства зомби естественным путем.

— То есть минуя зомби-морги?

— Возможно, детеныши этих «недочеловеков» еще будут обрабатываться специальными колдовскими препаратами, наподобие тех, которыми обрабатывался «зомби-зет», он же унтер-офицер Клыков. Но я сказал: «возможно», поскольку еще не известно, что будут представлять собой эти детеныши. Как не известно и то, как будут вести себя зомби-матери, способны ли они будут более или менее нормально выхаживать своих детей.

Эльза впервые не стала ни возмущаться, ни иронизировать. Она поняла, что жрецы «Лаборатории призраков» действительно решили грешно вторгаться в божественные дела Создателя, и для этого им понадобится опыт множества экспериментальных совокуплений, подобных тем, которое должно произойти здесь уже через несколько минут.

... А затем этот зомби-самец набросился на нее с такой яростью, словно любовная утеха служила для него всего лишь прелюдией к той, настоящей, каняибалистской оргии живота, к которой он собирался приступить уже после насыщения полового. Он терзал женщину бесконечно долго, поражая ее и размерами «мужского достоинства», и непостижимой какой-то напористостью, подчас граничащей с яростью.

На каком-то витке полового безумия Аленберн уже перестала воспринимать эти игрища как наслаждение, и впала в некое прострационное безразличие, в состоянии которого проявлялось только одно инстинктивное стремление: выжить! Любой ценой вырваться из этих горилльих захватов, и выжить!

Всякий раз, когда Кровавый Зомби всуе удовлетворял свою страсть, Эльза в самом деле пыталась вырваться из-под его тела, но делала это молча, дабы не разгневать самца, и добивалась разве что того, что, каким-то образом изловчившись, меняла позу Но даже эти ее уловки «зомби-зет» воспринимал как попытки ускользнуть он него, и становился еще напористее и отчаяние.

В такие минуты он и в самом деле походил на огромного орангутанга, вожака стаи, утверждавшегося перед всеми теми самцами, которые все еще оставались за пределами его «клетки». Ни одного нежного слова его зловонная пасть при этом не издала, разве что время от времени мощная волосатая грудь изрыгала какой-то нечленораздельный рев, мало похожий на призывный клич самца, а скорее напоминавший победный рык стервятника.

Что же касается Эльзы Аленберн, то в висках ее пульсировала одна богоспасительная мысль: «Только бы этот орангутанг не растерзал меня! Только бы не растерзал!».

* * *

Женщина так и не запомнила, каким образом она все же вырвалась из «объятий» Кровавого Зомби; как, соскочив с лежака, с криком: «Часовой, ко мне!», рванулась к двери. Опомнилась, лишь когда оказалась за спасительной спиной сначала часового, а затем и Ланса. А точнее, когда после каждой из двух коротких автоматных очередей, выпущенных охранником в потолок, начальник подземного лебенсборна прокричал ту команду, беспрекословно выполнять которую самыми жесточайшими способами приучивали всех зомби: «На пол! Сидеть, не двигаться!».

— Как вы себя чувствуете, Эльза? — решился спросить обер-штурмфюрер, когда Кровавого Зомби увели, а женщина уселась на лежак, немного успокоилась и попросила у Ланса закурить.

— Уже никак, — с трудом вымолвила она, чувствуя себя физически обессиленной и душевно опустошенной.

— Прав был Фризское Чудовище, предупреждая, что женщину для Кровавого Зомби следовало бы подбирать особо, из таких же великанш, как он сам.

— Кто такой этот ваш мудрец Фризское Чудовище?

— А вот этого гиганта с обожженным лицом, собственно, с кучей обгорелого мяса вместо лица, вам лучше вообще не видеть.

— Так, значит, здесь все чудовища?! Вот, оказывается, для чего фюрер создает эти подземелья!.. По существу он сотворяет приют чудовищ.

Устало запрокинув голову, Эльза осенила себя крестом и вновь обессилено уперлась руками в оголенные коленки. Сигарета, которой угостил ее Ланс, все еще оставалась неприкуренной и женщина по-прежнему сжимала ее между кончиками пальцев.

— Теперь, глядя на то, во что меня превратил этот сексуальный изверг, вы уже не жалеете, что не поменялись с ним ролями, правда? Хотя поначалу возненавидели за то, что я предпочла вас Кровавому Зомби.

— Просто думаю, что вы не простили бы мне, если бы вместо этого «сексуального изверга», в постели с вами оказался самый заурядный мужчина.

— А ведь тоже правильно, — вздохнула Эльза. — Убийственно правильно, вот что я вам скажу, Ланс. Оказывается, всякой женщине время от времени нужны и такие вот встряски.

Белье на Эльзе было изорвано, волосы взлохмачены, лицо отражало такой ужас и такую усталость, словно ее и в самом деле только что вырвали из клетки огромного, окончательно озверевшего примата. На ноге ее запеклась струйка крови, которую она то ли не замечала, то ли решила не обращать на нее внимания.

— И тем не менее... После всего, что здесь происходило, — дрожащими руками прикуривала Аленберн, — у меня возникает только один вопрос: планируете ли вы скрещивать своих красавцев из отряда секс-зомби с самками горилл или орангутангов?

— Пока не пробовали, — всерьез воспринял её любопытство оберштурмфюрер.

— А почему не пробовали?! — патетично поинтересовалась Эльза, вновь артистично запрокидывая голову. Возможно, эта привычка осталась у нее с девичества, когда Аленберн любила демонстрировать свою лебяжью, пусть слегка и недотягивавшую до образца Нефертити шею. Теперь, увы, испещренную мелкими морщинами и широкими «пролежнями». — Нет, правда, почему?