На столе лежал забытый Ярославом айфон и, к моему стыду, только незнание пароля удержало меня от прочтения переписки сына с отцом. А эти знания были бы ох какими нелишними в сложившейся ситуации войны.

— Заценишь качели? — спросил возникший на пороге Сомов.

Я подняла на него глаза, пытаясь оценить время, на которое выпала из реальности. Не спросила, который час. И он не спросил, что у меня с глазами. Сама во всем призналась.

— Так что я теперь безработная, — закончила я свою тираду и отвернулась, испугавшись, что разревусь.

Господи, ну ведь ничего страшного не произошло… Почему же меня накрыло такой детской обидой… Почему…

— Ясь, это такие мелочи…

Джек развернул меня к себе, и я рухнула ему на грудь. И не смогла уже оторвать носа от футболки, потому что на голову и лопатки легли его большие и тёплые руки.

— Ну, блин… Нашла из-за чего реветь! Ты же знала, что в итоге так будет… Знала…

И ещё я знала, что он обязательно меня поцелует, и зажмурилась. А когда открыла глаза, увидела на пороге сына. Джек стоял к дверям спиной и поэтому не убрал от меня рук, но я сумела увернуться от очередного поцелуя, хотя все равно было поздно.

— Ясь, ну что ты в самом деле…

Да, что я… Я во все глаза смотрела на Ярослава. Вернее, уже на его спину. Джек, видимо, заботливо смазал все петли, и когда обернулся, увидел уже закрытую дверь.

— Куда ты?

Я с трудом не бросила ему в лицо «Пусти, дурак!». Не бросила. С трудом. Но вырвалась и хлопнула дверью у него перед самым носом, хоть и не обернулась.

— Ярик! Ярослав!

Тот тоже не обернулся. Даже быстрее скакнул к калитке, и я лишь чудом не получила по носу увесистым куском рифлёного железа.

— Ярик!

Мой голос перекрыл визг тормозов и шелест гравия. На секунду я замерла. А во вторую передо мной вырос Джек. Спиной! Он вытащил моего сына из канавы, в которую Ярик с криком отпрыгнул после столкновения с мопедом.

— Стоять можешь? — спросил Джек у Ярослава, хотя, кажется, сам стоять не мог, потому что держался за руль чертова мопеда.

Я как-то стояла, ещё и посреди дорожки, так и не дойдя до угла, где произошло столкновение. Куда Ярослав бежал, я не знала… Но важен ли конечный пункт, когда сын бежал от меня и от увиденного в доме.

Наконец побежала и я. Схватила Ярослава за плечи, но не увидела его глаз. Он смотрел на ногу, и я схватилась за нее раньше, чем несчастной коленки коснулись его руки. Ярослав снова вскрикнул, но повалился не на кусты, росшие подле забора, а на меня.

— Что с ногой?

— Больно, — только и ответил сын.

Я обернулась к Джеку попросить отнести Ярослава в дом, но тот был занят перетягиванием каната. Да-да, мопеда…

— Одно из двух: я забираю мопед, и вечером за ним приходит твой отец… Или вызываю гайцев, и ты сам разбираешься с законом…

После этих слов Сомов вырвал мопед.

— Идти можешь? — спросил уже у Ярослава.

Тот стиснул губы и пробурчал, что «да». Вернее, выплюнул это «да» вопрошающему в лицо. Я понимала, что если бы не нога, Ярослав оттолкнул бы и меня.

— Вы не имеете права! — это уже кричал владелец мопеда.

— Ты сейчас свои права и обязанности узнаешь… Я принесу тебе правила дорожного движения. Ознакомишься, пока отца ждёшь. Шаг назад, или я вызываю полицию, и тогда ты узнаешь, что бывает за вождение без прав и сбитого человека.

Голос Джека дрожал. Я зажмурилась и подтолкнула сына из травы на дорожку. Ярослав сильнее стиснул губы, поджал ногу и запрыгал кузнечиком, с каждым новым прыжком морщась все сильнее и сильнее. Джек шёл следом, не оборачиваясь на матерные угрозы, летевшие ему в спину. Женечка стояла у калитки в качестве швейцара, а мы о ней вообще забыли…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Тебе больно? — спросила она брата, хотя больно было нам всем.

— Нет, не больно, — простонал тот и решился отойти от меня, но тут же привалился обратно к моему плечу.

Джек запер калитку и прислонил мопед к бочке.

— Нога цела? — шагнул он к нам.

— Не знаю, — простонал Ярослав и попытался вырваться из цепких рук Джека, которые оторвали его от меня и от земли. — Я сам!

— Тихо! — рявкнул Джек, и Ярослав сник, но постарался удержать щеку подальше от плеча своего похитителя.

Джек внёс его на веранду и усадил в кресло, а потом опустился на колени, чтобы снять кеды и ощупать ногу. Ярослав морщился и пищал, но я понимала, что уже больше от обиды, замешанной на унижении, чем от самой боли.

— Жить будешь. Сиди. Сейчас из аптечки лёд принесу.

И шагнул в дом. Ключи от машины Джек уже по-хозяйски повесил на ключ.

— Как так получилось? — спросила я сына, удерживая за руку дочь.

— Я его не видел, — буркнул Ярослав и отвернулся.

— И не слышал?

Сын отвернулся. Мое сердце сжалось в шарик пережеванной жевательной резинки. Он видел и слышал совсем другое. И именно это ошарашило и сбило его с ног, а не мопед.

Мы оба молчали. Тараторила только Женечка, пытаясь жалеть брата. Джек принёс компресс.

— Ты знаешь этого парня? — спросила я его в спину.

— Я знаю мопед. Видел пару раз у его отца. Они из нового садоводства. Похоже, что взял без спроса. Ну, так легче? — спросил уже у Ярослава.

Тот молча кивнул.

— Тогда сам держи!

И отошёл от ребёнка ко мне.

— Ну чего стоишь? Ничего интересного тут нет. Иди лучше качели проверяй! Да, Жень?

И он протянул Женечке руку, но у качелей все же обернулся ко мне.

— Считаешь, я должен вызвать ментов? Я вызову…

— А что ему будет?

— Ну… Детская комната милиции… Больше ничего нельзя по закону. Ну, если ты, как мать, заявишь.

— А ты не хочешь, чтобы я заявляла?

Глаза в глаза. И немота…

— Ремня ему надо. Вот что… — пробормотал Джек себе под нос и подсадил мою дочь в качели. — Ну… Взлетая выше ели, не ведая преград…