Донья подняла голову.

– Это я позвала Райбру, – прохрипела она.

– Кому-то надо проверить, как там Ноэль, – вмешалась Иврена; в ее голосе тоже отчетливо слышалась хрипотца. – Девушка еще не выздоровела.

Мерик ничего не ответил Сафи и Иврене, только вцепился пальцами в воротник и резко за него дернул.

– Драить палубу, – сказал он Райбре. – Немедленно.

Райбра отдала честь и мгновенно исчезла. Мерик подошел к донье, чтобы велеть ей оставить моряков в покое.

Ее голова была откинута назад, а рот открыт. Даже при слабом свете фонаря было заметно, как ходит ходуном ее горло.

Она ловила ртом дождь.

Ярость Мерика исчезла. Ее поглотил страх, и принц вытащил соглашение с Хасстрелями. Подписи все еще были на месте.

Конечно, на месте, подумал он, кляня себя за излишнюю осторожность. Сафия не истекает кровью. Но тревога все же не проходила, и он читал и перечитывал контракт.

Будто его имя могло внезапно исчезнуть. Его пальцы дрожали, но он не понимал почему. Может, потому, что его страх не был связан с контрактом.

Мысли толпились где-то на самом дне сознания. Мерик утрамбовал их, глубоко спрятал и положил контракт назад в карман. Затем вытащил ключи от оков. Каковы бы ни были причины его непонятного страха – он вернется к ним позже, вместе с мыслями о Ловатце, короле Серафине и Куллене.

Сейчас Райбра была права – наказание было достаточным.

Присев рядом с Сафи, Мерик открыл первый замок. Сафия удивилась:

– Я теперь свободна?

– Свободна оставаться в своей каюте. – Мерик открыл другие замки и поднялся.

Сафи размяла затекшие ноги и попыталась встать. Корабль качнуло, и девушка потеряла равновесие.

Мерик бросился к ней.

Ее кожа была холодной и гладкой, а тело дрожало. Он подхватил ее и взял на руки. Моряки не сводили с него глаз, и Мерик заметил одобрительный кивок Хермина, когда дошел до лестницы в трюм.

Лицо Сафии было совсем рядом, ресницы влажные от дождя. Мокрая одежда терлась о его кожу, дыхание было еле слышно. Мерик старался не обращать на это внимания, полностью сосредоточившись на своих шагах. Как только он оказался в трюме, его лицо стало угрюмым.

Он почувствовал пустоту.

Удовольствия, которое он ожидал испытать, проучив Сафию, – заставив ее хотя бы частично почувствовать те страдания, которые пережил он, – не было вовсе.

Мерик прошел через пустой главный трюм, а затем в темную пассажирскую каюту. Ноэль спала на койке, вздрагивая во сне.

– Ноэль, – пробормотала Сафи, высвобождаясь из рук Мерика, и потянулась к сестре. Мерик донес ее до койки и опустил. Она легла рядом с Ноэль, которая вздрогнула и проснулась.

Как только Ноэль придвинулась к Сафии, Мерик развернулся и вышел, уверяя себя, что позаботился о девушке. И что теперь он не будет думать о ней. Больше никогда.

Мерик подошел к штурвалу как раз вовремя, чтобы увидеть Одинокого Урода на горизонте.

* * *

Перед тем как Сафи вернулась, Ноэль снова снились кошмары.

Секи, секи. Рви, рви, рви, рви. Пальцы рвали Ноэль. Дергали волосы, одежду, тело. Нити рви. Нитям смерть! Стрела прошла через руку и взорвалась болью. И магия, магия – черная, гнилая магия.

«Неприятные у тебя сны. – Туманный голос извлек Ноэль из кошмара о поселке Миденци. – Ты так сильно дрожишь и трясешься сегодня, – удовлетворенно продолжил голос. – Что огорчает тебя? Это не просто сон – он давно тебе снится».

Ноэль пыталась отвернуться от Тени. Пыталась уцепиться за еле слышный стук собственного сердца, успокаивающую вибрацию Камня боли.

Но куда бы Ноэль ни пошла – Тень следовала за ней. Она уворачивалась от каждого мысленного тычка и пинка. Отступая на время, каждый раз она погружала свои когти все глубже. Она понимала, что мир Ноэль рушится. Выжидала, чтобы обрушить на нее лавину Нитей и сокрушить ее. Набирая мощи, чтобы уничтожить ее.

Тень продолжала что-то бормотать. Они с Ноэль были похожи, Тень тоже была Ведьмой Нитей.

Голос пугал Ноэль больше всего. Точнее, мысль, что голос может быть ее собственным. Возможно, именно поэтому Тень понимала потайные страхи Ноэль, как никто другой.

Конечно, Ноэль забеспокоилась, уж не выдумала ли она все это. Не сходит ли с ума. Не теряет ли рассудок, пока все ее надежды на будущее ускользают сквозь пальцы.

Или, возможно, Ноэль потеряла связь с Нитями мира – и ее собственное сердце превратилось в пыль.

«Ты расстроена из-за своего племени», – сказала Тень, наткнувшись на последние воспоминания Ноэль. За несколько минут Тень прошлась по всем воспоминаниям, связанным с поселком.

Потом Тень кивнула.

«Знаешь, мое племя тоже выгнало меня. Ведуна Проклятий там не было, но они вытолкали меня вон, потому что я выглядела не так, как другие ведьмы. Я была еще ребенком – мужчины не касались меня. Ты же именно поэтому ушла, правда?»

Интерес в голосе Тени был обоюдоострым. Ноэль знала, что не должна отвечать… но не могла устоять, когда Тень снова спросила: «Ты же именно поэтому ушла?»

От стремления сказать правду – о своем стыде перед Гретчией, о своей ревности к Альме – перехватывало горло. Почему она не может бороться с этой Тенью? «Используй эмоции, – отчаянно кричала она себе. – Используй, чтобы побороть ее!»

«Да, – сказала она наконец, надеясь, что ей станет легче после этого обмана. Ей действительно легче. – Да, я ушла из-за мужчин».

«Это так глупо – надеяться на любовь, – продолжила Тень, ее голос снова стал сладким. – Не верю я во все эти истории. У нас могут быть Нити сердца, но мы не видим их. Почему Мать-Луна подарила каждому из своих детей родственную душу – кроме нас?»

«Я… не знаю», – ответила Ноэль, благодарная, что вопрос был таким простым. Если она ответит – пойдет на сотрудничество, – Тень оставит ее в покое.

«Что бы ты сделала, если бы нашла свою Нить сердца? Я бы оставила все-е-е, – голос Тени затрещал, – все страдания позади, но… Ты нервничаешь, правда? Почему, почему? Что это за Нити сердца, которые так беспокоят тебя?»

В груди Ноэль зашевелилась тревога. Думала ли она о Сафи в эту минуту? Думала ли она о Мерике…

«У той, которую зовут Сафи, есть Нить сердца! – Тень просто мурлыкала от восторга. – У нее есть эта связь, и ты теперь боишься, что она оставит тебя. И да, она связана Нитью сердца с тем, у кого есть сила. С тем, у кого есть власть. А у тебя этого нет, Ноэль».

Думай о другом. Думай о другом. Ноэль разорвала сон в клочки и вцепилась в первое же бессмысленное воспоминание: таблицу умножения. Девятью один – девять. Девятью два – восемнадцать…

«Она бросит тебя, – радостно сказала Тень, своим голосом заглушая мысли Ноэль. – У сестер сильная связь, но она ничто по сравнению с Нитью сердца. И ты это знаешь».