Власов воочию убеждался, что немцы немало сделали для того, чтобы форум прошел на должном международном уровне и с истинно европейским размахом. Но все же его не покидало ощущение, что на всем происходящем уже просматривается тот же налет безысходности, как теперь и на всем бытии рейха.

– Никто не сможет обвинить нас, что мы не охватили какую-то нацию или социальную прослойку, – объяснял ему Жиленков на совещании, которое будущий председатель КОНРа проводил накануне конгресса. – Вот списки представителей по графам: военнослужащие, рабочие, колхозники, интеллигенция. Здесь представлены почти все нации и народности Союза, в связи с чем пришлось провести специальный отбор по лагерям военнопленных и среди остарбайтеров, причем заметьте, что казаки выделены в отдельную нацию…

– Казаки – в нацию?! – не мог скрыть своего удивления будущий председатель КОНРа.

– Таковым было основное требование белоказаков, – пожал плечами бывший секретарь Московского горкома партии. – Нация – так нация, ради бога! Если это нужно во имя единства, то почему бы не пойти на компромисс? Придет время – разберемся, – хищно ухмыльнулся прожженный партработник. В эти дни он явно был на подъеме, и Власов стремился максимально использовать его организационный опыт.

Тут же набросали список предлагаемых кандидатур на должности в совете КОНРа. Власов как председатель Комитета Освобождения брал на себя еще и непосредственное покровительство над военным отделом, возглавляемым генералом Трухиным. Он же был назначен и начальником штаба Освободительной Армии, которая становилась основой вооруженных сил Комитета Освобождения. Особо разбирались с казачьими войсками, которые, хотя и входили в состав вооруженных сил, но не являлись частями РОА, а лишь взаимодействовали с ними. Так вот, управление этим воинством взял на себя белый генерал Татаркин. Еще одному белоэмигранту, Юрию Жеребкову, было поручено возглавить иностранный отдел, то есть взять на себя функции министра иностранных дел. В то время как проблемами гражданского управления должен был заниматься бывший советский генерал Закутный.

– А это что за список? – удивленно прошелся взглядом по очередной бумаге предводитель Русского освободительного движения, останавливая свое внимание на порядковом номере последней фамилии – сто втором.

– Список членов Комитета Освобождения, – вежливо уточнил ведущий идеолог КОНРа.

– Но первоначально их было всего тридцать семь. Почему так разбух этот список?

– Представительство всех наций, плюс отдельные персоналии… Да вы не обращайте на это внимание, господин командарм. Пусть вас не волнуют сугубо чиновничьи вопросы.

А какими растерянными и в то же время ошеломленными выглядели участники этого конгресса, многие из которых еще два дня назад томились за колючей проволокой лагерей! Сколько надежды и веры, какие планы зарождались в эти минуты в их душах!

– Тисо! – пронеслось среди членов оргкомитета конгресса уже в последние минуты перед началом его работы. – Прибыл сам Тисо, президент Словацкой Республики! Он все-таки прибыл!

«Ну, слава Богу! Это уже успех!» – молитвенно произнес про себя Власов. Появление на конгрессе в Праге главы соседнего государства для приветственного выступления действительно стало важным политическим событием, придавая этому «форуму освободителей» международное значение.

«В революции 1917 года народы, населяющие Российскую империю, – вдохновенно читал во время доклада на конгрессе генерал-полковник Власов строки, которые затем стали идеологическими положениями „Пражского манифеста Комитета Освобождения народов России“, – искали осуществления своих стремлений к справедливости, общему благу и национальной свободе. Они восстали против отжившего царского строя, который не хотел, да и не мог, уничтожить причин, порождавших социальную несправедливость, остатки крепостничества, экономической и культурной отсталости…

… не вина народа в том, что партия большевиков, обещавшая создать общественное устройство, при котором народ был бы счастлив и во имя чего были принесены неисчислимые жертвы, – что эта партия, захватив власть, завоеванную народом, не только не осуществила требования народа, но, постепенно укрепляя свой аппарат насилия, отняла у народа завоеванные им права…

Большевики отняли у народов право на национальную независимость, развитие и самобытность. Большевики отняли у народов свободу слова, свободу суждений, свободу личности, свободу местожительства и передвижения, свободу промыслов и возможность каждому человеку занять свое место сообразно со своими способностями. Они заменили эти свободы террором, партийными привилегиями и произволом, чинимым над человеком.

Большевики отняли у крестьян завоеванную ими землю, право свободно трудиться на земле и свободно пользоваться плодами своих трудов. Сковав крестьян колхозной организацией, большевики превратили их в бесправных батраков государства, наиболее эксплуатируемых и наиболее угнетенных».

Только здесь, пораженный овациями, которыми участники конгресса встречали его слова, Власов впервые и по-настоящему понял, что становится не только лидером Комитета Освобождения, но и лидером взбунтовавшихся народов коммунистической империи. Во всяком случае, у него появился шанс выйти в реальные лидеры.

Рейхсмаршал Герман Геринг принимал его на своей просторной вилле «Каринхалле», расположенной где-то севернее столицы[88]. Он словно бы специально пригласил сюда русского генерала, чтобы поразить его пышностью мраморных отделок, коллекцией древнего оружия, старинных картин и гобеленов, средоточием восточных ваз, масок и серебряных драконов.

Сам «фюрер люфтваффе» появился в дверях кабинета на втором этаже лишь после того, как один из его адъютантов провел Власова по тем залам первого этажа, которые именно для того и предназначены были, чтобы поражать воображение гостей. «Неужели человек, выстроивший для себя такую виллу, все еще способен воевать?! – ужаснулся Власов, прежде чем ему явился сам хозяин „Каринхалле“. – У настоящих воинов не должно быть никаких имущественных „оков“. Они должны жить Родиной и для Родины, молиться за Родину, сражаться и умирать за нее!»

Но этот спартанский порыв как-то сразу угас, когда Власов вспомнил выделенную ему двухэтажную, ранее принадлежавшую какому-то промышленнику, виллу, первый этаж которой частью отделан красным мрамором, частью увешан зеркалами, светильниками и коврами. Сколько раз он мечтательно представлял себе, как со временем у него появится такая же, только уже собственная вилла!

– Мне стало известно, что Гиммлер теперь уже лично покровительствует созданию вашей армии, генерал, – внешний вид этого не в меру располневшего, обрюзгшего человека лишь подтверждал предположение Власова о том, что хозяин такой роскошной виллы вряд ли способен сохранять в себе навыки воина. И если бы не молочно-кофейного цвета мундир, украшенный «Золотым почетным знаком летчика», в Геринге вообще трудно было признать бывшего лихого аса Первой мировой и маршала авиации.