- Я… сдохну… сейчас, - выдохнула Елена.

- Нет, - ободрил Пантин. – Умрешь ты потом, когда мы будем отрабатывать это с оружием в руках.

Елена хотела сказать «Боже», но силы ушли на сохранение равновесия и контроль положения торса (сто шестьдесят восьмое повторение), поэтому вместо мольбы получился лишь тоскливый и жалобный хрюк.

- Голову не задирай при наклоне! Прямо умоляешь по ней ударить.

Что ж, по крайней мере, думать «господи, господи, божечки!..» женщина могла.

В Пайте фехтмейстер приспособил под тренировочный зал какой-то сарай, убогую постройку, имеющую, однако, некоторые достоинства. В частности хорошую, крытую новой соломой крышу, непроницаемую для дождя. Здесь было сухо и умеренно тепло весной, а нынче, с приходом летней жары, в сараюшке стало одуряюще жарко, и если бы Елена платила за стирку одежды, а также новые рубашки, зарплата у юриста сразу оказалась бы не такой ж весомой.

- Давай, давай, - попенял наставник. – Как говорили великие мастера, кувшин пота сберегает каплю крови.

Елена стиснула зубы и продолжила, считая про себя «сто восемьдесят один…», «сто…»

На двести первом она упала на колени, больно стукнувшись чашечками о твердый глиняный пол, взмолилась:

- У меня была операция! Руки дрожат!

- Ты ходишь на руках? – удивился фехтмейстер. – Я вижу скрюченную спину и кривые, бесполезные ноги. А руки вообще болтаются без дела.

- Мастер, - проныла женщина, сгорая от злости на фехтмейстера и жалости к себе.

- Хватит, - сжалился Пантин. – Да, нога комита, значимая причина.

Елена даже не стала выспрашивать, каким образом волшебник узнал об этом. А Пантин мстительно добавил:

- Но еще пятьдесят повторений переносятся на следующий раз. Считай, это твой долг.

Елена только молча склонила голову. Что поделать, долг так долг, с учителем не спорят.

- Хммм… - Пантин глянул на ученицу как слепая и седая ворона. – Но чего-то не хватает для завершения. Надо бы чему-нибудь поучиться напоследок.

Елена с большим трудом удержалась от еще одного жалостливого всхлипа. Мастеру было все равно, с какими чувствами упражняется женщина, но слишком явные признаки отсутствия энтузиазма он временами жестоко наказывал.

- Возьми меч. В правую руку. А я изображу леворукого.

Елена повиновалась.

- Посмотри на меня.

Пантин взял меч левой и вытянул свой клинок в сторону противницы, чуть раскачиваясь на пружинистых ногах. Для пятисотлетнего деда он сохранился удивительно хорошо, «пожилого» в старом колдуне была разве что седина. Елена однажды видела Пантина без рубашки и поневоле залюбовалась торсом воина-мага как произведением искусства, вырезанным в камне. Что-то подобное она видела у Шарлея, только Жнец был покрыт шрамами, а тело фехтмейстера чисто, как у новорожденного.

- Я ошибся! В чем? Быстро! – пролаял мастер, выбивая женщину из мимолетного раздумья.

- Локоть слишком далеко отведен от тела, - тут же выдала ученица, скользнув по наставнику острым взглядом.

- И что бы ты сделала?

- Клинок в гвардии перекошен, появляется брешь в защите. Быстрый и правильный выпад пробивает ее сразу… - ученица запнулась и добавила после секундной паузы. - Если это не ловушка великого мастера.

- Делай!

Получив несильный, но болезненный контрудар в пятый раз, Елена отступила, выравнивая дыхание.

- Я понимаю, что тут нужно как-то по-иному, но не понимаю, как, - искренне призналась она. – Колоть еще быстрее? Падать на колено с опорой на ладонь?

- Нет, ты все делаешь правильно и достаточно быстро.

Елена с большим трудом удержалась от гримасы неописуемого удивления. Такая похвала – это было прямо достижение месяца, может и сезона.

- Обычного левшу ты сейчас уложила бы с одного укола. Но мы представляем, что на твоем пути встал бретер необычный, очень хороший.

Елена возликовала, душу как будто озарило теплое солнышко. Ученица выпрямилась и постаралась сделать суровое лицо, преисполненное готовности.

- Ты делаешь выпад. Это хороший, быстрый выпад, но…

Пантин двинул тренировочным клинком, наглядно иллюстрируя сказанное.

- Твой противник быстр и потому отводит его обычной защитой. Скорость на скорость. А что мы можем противопоставить скорости?

- Прием, - выпалила ученица. Она едва не добавила уже по-русски «технология» и «порядок бьет класс», но сдержалась. Сказанного было вполне достаточно.

- Именно так. И прием здесь прост… в описании. Но придется повторить его тысячи раз, чтобы получилось.

Елена уже без команды встала в позицию.

- Я атакую, ты парируешь, - распределил роли Пантин.

- Медленно? – уточнила она.

- Очень медленно! Ты должна понять описание действий.

Как же все-таки не хватает русского языка, на долю секунды опечалилась Елена. Сколько слов и определений, которые позволяют точно, исчерпывающе описывать суть вещей. «Механизм приема», «схема действий», «техническая простота»… Но с кем говорить? Только с собой… Она сжала челюсти, выкинула из сознания все лишнее, готовясь узнать что-то новое.

- Итак, мой укол… хорошо, верю. Твой клинок начинает движение, словно маятник, торс разворачивается и кажется, что защита удалась, но я в свою очередь…

- Поняла, - отозвалась Елена после третьего повторения. – Но при скорости хорошего боя… Такое возможно?

Вопрос был заведомо глупый, и за глупость ученица тут же поплатилась многократными повторениями действия. Впрочем, наставник, памятуя о минувшей операции, все же проявил милосердие и не стал выматывать женщину до отказа.

- Достаточно.

Елена склонилась вперед, оперлась ладонью о колено, удерживая меч второй рукой. Сквозь щели в стенах дуло, обеспечивая хоть какую-то вентиляцию, пыль и крошечные соломинки танцевали в солнечных полосах. Женщина тосковала по магическому цилиндру из малахита, где всегда было прохладно.

- Биться с левшами трудно, - задумчиво проговорил Пантин. - Но и леворукого есть, чем удивить. А если ты владеешь обеими руками, можно самому побыть левшой. Вообще в старые времена, когда бретеры начинали с раннего детства, бывало так, что мастер сразу выучивал мальчишку на «зеркальный» бой, делая из него непривычного, очень опасного противника. Но те времена давно прошли. Что-то новое родилось, но и многие старые знания утеряны…

Елена выпрямилась, отерла со лба пот, вернула мастеру деревянный меч.

- Когда отъезжаешь? – будто невзначай, как само собой разумеющееся спросил Пантин.

- Э-э-э… - проблеяла от неожиданности Елена. – Хотела завтра отпрашиваться. Там как пойдет. Ульпиан разозлится, наверняка.

- Не разозлится, - пообещал Пантин. – У него сейчас забот с перебором. Недаром, считай, практику свернул.

Интересно, подумала Елена, учитывая, что глоссатор ежедневно принимает два-три человека, случается и больше, как тогда выглядит развернутая практика? Хотя, наверное,