Немного поколебавшись, спасатель приступил к реанимационным процедурам, типа дыхания «рот в рот». Губы женщины были мягкими и пахли вовсе не дымом, а малиной. Увлечённый своим захватывающим занятием Вард совсем упустил из виду, что в этом трагическом спектакле могли принимать участие и другие выжившие. Для столь опытного вояки это, конечно, было непростительно, уж путы-то на руках и ногах женщины однозначно должны были его насторожить, но с недавнего времени события вокруг Варда начали происходить с такой головокружительной быстротой и полным отсутствием какой бы то ни было логики, что бедняга напрочь утратил чувство реальности. Тихий треск сломанной ветки за его спиной слишком поздно напомнил разомлевшему от аромата малины реаниматору, что погружаться с головой в спасательский угар может оказаться небезопасно.

– Замри! – властный мужской голос грубо опустил беспечного спасателя на грешную землю. – Если шевельнёшься или хотя бы глубоко вздохнёшь, получишь пулю в башку.

Вард послушно застыл, враз сообразив, что за его спиной находится не простой человек, а бессмертный. Наверное, не будь он в этом уверен, то не преминул бы убраться с линии огня, скорость реакции, которой обладало его тело, позволяло рассчитывать на успех подобного приёма, но от пули бессмертного ему было не уклониться. Тот факт, что этот парень, выбравшись из горящего дома, хладнокровно бросил связанную женщину умирать, однозначно свидетельствовал о его моральных качествах, вернее, об их отсутствии. Однако само по себе это ещё не делало его врагом Варда, в конце концов, у этого морального урода могли иметься личные мотивы, чтобы так поступить с несчастной. В любом случае, прежде чем начинать военные действия, стоило попробовать договориться.

– Не горячись, парень,– Вард постарался, чтобы его голос звучал миролюбиво,– я тебе не враг.

– Я знаю, кто ты такой, Магистр,– процедил бессмертный сквозь зубы,– видел, как ты разделался с этими орденскими шавками. У тебя мощный ментальный пресс, я чуть было сам не упал перед тобой на колени.

– Это просто недоразумение,– попытался оправдаться Вард,– повезло, что я оказался похож на Магистра.

– Зачётная попытка,– голос бессмертного так и сочился ядом,– из тебя бы вышел превосходный актёр. Возможно, я бы даже тебе поверил, если бы не видел, как ты раздевался. Или забыл, что во время ритуала посвящения все бессмертные удостоились чести лицезреть Магистра голышом со всеми его, вернее, твоими шрамами. Я стоял совсем близко, когда ты трахал свою синюшную бабу, и хорошо тебя запомнил.

Когда орденские боевики, приняв Варда за своего повелителя, подобострастно ползали перед ним на коленях, тот отнёсся к сему инциденту, как к забавному анекдоту. Он был, конечно, доволен, что случайное сходство дало ему шанс прекратить осаду ведьминого дома, но даже помыслить не мог, чтобы принять сей каламбур за чистую монету. Шрамы на теле, конечно, являлись уже более весомым аргументом в пользу данной версии, чем просто внешность, но всё же не настолько весомым, чтобы сразу в неё уверовать. Однако сама мысль о пусть небольшой, но всё же ненулевой вероятности того, что в прошлой жизни он действительно мог быть Магистром Ордена, оказалась для Варда настолько неприемлемой, что на несколько секунд он словно бы завис.

Стоило ему только допустить такую возможность, как тут же на ум пришло пророчество Нарьяны двухлетней давности, о котором Вард легкомысленно забыл, как только покинул дом ведьмы. А ведь та предупреждала, что через два года он встретит в этом месте людей, знавших его раньше. Так что же тогда получается? И те боевики, и этот свихнувшийся бессмертный действительно знали его как Магистра? Выходит, это именно он был тем самым подонком, который гнобил целый мир на протяжении многих лет, и которого ненавидели все жители этого мира, за исключением разве что бывших братьев Ордена. От такого, пожалуй, и свихнуться было недолго.

Несмотря на то, что версия выглядела непротиворечивой, Вард инстинктивно отказывался в неё верить, потому что совершенно не ощущал себя злодеем. Представить, что он смог бы сознательно превратить миллионы людей в рабов, оказалось далеко за пределами его воображения. Тот, кем он стал после воскрешения, на такое не был способен ни при каких обстоятельствах. Неужели потеря памяти может изменить натуру человека на её полную противоположность? А если действительно может, то правомерно ли карать такого человека за преступления, о которых он ничего не знает? Вард почувствовал, как в его душе поднимается волна протеста, вызывая острое желание не оправдываться, а ответить ударом на удар. Увы, такой возможности бессмертный ему не предоставил, оставалось только продолжать никчёмные переговоры.

– Вижу, что у тебя ко мне имеются претензии,– мрачно процедил обвиняемый,– может, расскажешь, какие именно.

– Претензии!? – в голосе обвинителя прозвучало неподдельное возмущение. – Это из-за тебя Орден распался, ублюдок. Если бы ни твои фокусы, никто бы не считал бессмертных врагами и не охотился на нас, как на диких зверей.

Обвинение прозвучало довольно напыщенно, но искренне, и главное, это уже была хоть какая-то конкретика. Так где же Магистр накосячил? То, что Орден распался из-за его исчезновения, было известно практически всем, но оказывается, дело было не только в самом исчезновении, перед этим Магистр совершил какое-то действие с бессмертными, которое сделало их врагами Ордена. Хотя нет, этот парень вовсе не утверждал, что они действительно являются врагами, он сказал только, что их таковыми считают.

– Значит, на самом деле бессмертные вовсе не враги Ордену? – в вопросе Варда вовсе не было коварного подвоха, но прозвучал он всё же несколько провокационно, и бессмертный вполне ожидаемо вскипел.

– Мы никогда не предавали своих братьев,– выпалил он на одном дыхании,– даже когда ты сам нас всех предал.

Вард сразу сообразил, что ему следует осторожнее выбирать выражения, иначе пуля в затылок быстренько преподаст ему урок дипломатии, даром что воспользоваться этим уроком он уже не сможет.

– Я искренне не понимаю причин, из-за которых бессмертные подвергаются преследованиям,– Вард добавил в свой голос нотку сочувствия,– мне жаль, что так вышло.

– Не понимаешь?! Серьёзно? – на сей раз слова бессмертного прозвучали презрительно, как ругательство. – Да после твоего ритуала они теперь нас боятся, причём всех, а не только тех, кому понравился твой так называемый подарок. Можешь радоваться, тебе таки удалось развалить наше братство. Прежде, чем я разнесу твою поганую башку, ты мне всё расскажешь, как на духу, иначе умирать ты будешь очень долго. Не мне тебе объяснять, как умеют убивать бессмертные, так что давай, Магистр, пришло время каяться. Зачем ты лишил нас смысла существования и подставил под удар своих же братьев?

Что ж, приговор был вынесен, причём ещё до заслушивания аргументов защиты, видимо, судья не посчитал их существенными. Ясности он не прибавил, разве что прояснил, что речь шла о каком-то ритуале, который провёл Магистр перед своим исчезновением. Слушая запальчивую речь бессмертного, Вард невольно пытался примерить на себя его обвинения, но хоть убей, не почувствовал за собой никакой вины. Если он, будучи Магистром, и совершил что-то фатальное для бессмертных, то это была ошибка, а не намеренный вред. Как же можно ставить ошибку в один ряд с преступлением?