Здравствуй, Леваневский, здравствуй, Ляпидевский,

Здравствуй, лагерь Шмидта, и прощай!

Капитан Воронин судно проворонил,

А теперь червонцы получай!

Если бы не Мишка, Мишка Водопьянов,

Не видать бы вам родной Москвы!

Плавали б на льдине, как в своей малине,

По-медвежьи выли от тоски.

Вы теперь герои. Словно пчёлы в рое,

Собрались в родимой стороне.

Деньги получили, в Крым все укатили,

А «Челюскин» плавает на дне.

Интерес к подобному творчеству не поощрялся, многих он довёл до 58-й, и посаженных за это в лагерях называли челюскинцами.

Наиболее экзотическим отражением челюскинской темы в культуре стали произведения в жанре псевдо-фольклора: разного рода «сказители», «сказительницы», «сказочники», «акыны» писали былины и баллады про Сталина и Шмидта, а чуть позже – про папанинцев и Чкалова. Этот жанр, для которого существует меткое английское определение fakelore[206], был весьма популярен в сталинскую эпоху. События на льдине, в частности, описывает поморская сказительница, орденоносица и будущий член Союза советских писателей Марфа Крюкова в своей новине «Поколен-Борода и ясные соколы» [69]:

Из тех ли ворот из кремлёвских

Выходил же тут сам Сталин-свет,

Сам Сталин-свет с соработничками,

Шёл-то он по площади по камешкам,

С ноги на ногу по-военному переступывал,

Хромовые сапожки его скрыпали,

С весёлою улыбкою он встречал гостей,

Он встречал гостей да целовал то всех,

Во-первых, целовал дитя малого,

Дитя малого, ледового,

Во-вторых, целовал Поколен-Бороду,

Поколен-Бороду, корабельщика бо́льнего,

Во-третьих, целовал ясных соколов,

Ясных соколов, геройских перелётчиков,

Во-четвёртых, обнимал всех спасе́нных же,

Тут пошло-то пированьице,

Весёлое гуляньице

По всем землям, по земелюшкам.

Ещё более впечатляющим примером служит сказка «Шелюски-Шмидт», записанная в республике немцев Поволжья.

Шелюски-Шмидт (сказка)[207]

На дальнем нашем Севере, где всегда зима и горы льда, великан Шелюски-Шмидт жил. Он такой большой был, что все люди, даже самые высокие, ему только до колена доходили.

Голова очень умная; глаза как две голубые звезды, и борода очень-очень большая. Великан очень тихий и добрый был. Никого он не обижал. Но зря вся его сила пропадала.

Однажды утром великан проснулся и видит, что одна гора упала. Три горы осталось. Три года он ещё отдыхать может. Но без работы ему никак не сидится. Шелюски-Шмидт встал и в Москву пошёл.

К товарищу Сталину пришёл.

– Доброе утро!

– Здравствуйте и пожалуйста садитесь, – Сталин говорит.

– В соцсоревновании я участвовать хочу, – великан объясняет, – работу дайте мне.

– Это очень хорошо. Вот у нас море есть. Это море замёрзло. Нам по морю дорогу проложить надо, чтобы можно было ездить.

– Хорошо. Я себя ударником объявляю, дорогу проложу, – сказал Шелюски-Шмидт и ушёл домой.

Вечером Шелюски-Шмидт друзей собрал, праздник устроил.

Он самый главный председатель великанов был.

– Товарищ Сталин нам море расчистить доверил. Кто со мной поедет? – великан Шелюски-Шмидт спросил.

Все великаны проситься начали. Тогда Шелюски-Шмидт из самых храбрых, самых сильных, самых лучших сто человек отобрал.

Советское правительство великанам большую лодку-пароход, машины и продукты дало. Сто великанов сели и поехали.

Едут, лёд ломают.

Едут, лёд ломают, дорогу делают.

Едут, лёд ломают, дорогу большевистскую в море делают.

Сто дней они ехали. Сто дней они лёд ломали. Сто дней они дорогу делали.

Капиталисты-кулаки на это сильно рассердились. Они – злые, но подлые и трусливые. С великанами бороться испугались; на их пути они очень большую льдину подставили.

Пароход наткнулся, тонуть начал.

Шелюски-Шмидт и все сто великанов на льдину выскочили. Кругом море; берег далеко; сильный ветер дует. Жилище строить надо. Шелюски-Шмидт великана позвал.

Приказывает:

– Дома строить надо.

– Сейчас!

Шелюски-Шмидт великана Копфуса позвал.

Приказывает:

– Продукты давать надо.

– Сейчас!

Затем Шелюски-Шмидт великана Радиорей позвал, приказывает:

– В Москву о нашем несчастье кричать надо.

– Сейчас!

Сам Шелюски-Шмидт встал. Палку длинную взял. Красный флаг к палке прибил. Палку глубоко в лёд воткнул.

День на льду сидят, в море плывут.

Два дня на льду сидят, в море плывут.

Три дня на льду сидят, в море плывут.

К великану Шелюски-Шмидт великан подходит и говорит:

– Дома уже построили.

Копфус подходит и говорит:

– Продукты уже выдаём.

Радиорей подбегает и кричит:

– Москва услышала, помощь нам посылает.

– Ура!

Шелюски-Шмидт встал, свою бороду погладил и сказал:

– Теперь спокойствие. Мы спасены и все живы будем.

Все обрадовались. Сто великанов «ура» закричали.

Капиталисты испугались и перестали льдину в море тащить.

Тем временем в Москве товарищ Сталин семерых крылатых братьев – тоже великанов – собрал и на помощь Шелюски-Шмидту послал.