быть какие-то вопросы, – сказал Прайор.

У меня и вправду были вопросы. Великое множество. Хотя далеко не все из них можно было задать Кинни. Я бросил взгляд на Бобби. Вид у того был такой, будто его сшиб грузовик. Руди уже сообщил ему об этой улике, но услышать о ней в зале суда, перед лицом двенадцати человек, которым предстоит вынести вам приговор, – это не для слабонервных. Я подлил ему водички. Рука его дрожала, когда он подносил стакан к губам. Бобби понимал всю весомость показаний Кинни. Он все-таки был актером – чувствовал перемены настроения толпы. Эти показания однозначно оказались для него серьезным ударом. Изначально меня привлекли к этому делу, чтобы порвать свидетелей вроде Кинни на куски. Хотя я с самого начала знал, что мы не в силах оспорить его показания. Все дело сводилось к этому свидетелю. На уголовном процессе криминалистические улики – это Господь Бог.

Но я-то адвокат защиты. Я-то на стороне дьявола. А он не всегда играет по-честному.

Шагая к барьеру, огораживающему свидетельское место, я всеми силами постарался придать себе уверенный вид, просто-таки кожей чувствуя на себе взгляды присяжных. Уголком глаза заметил, что Алек Уинн сложил руки на груди. Для него все уже закончилось. Что бы я сейчас ни сказал, он уже принял решение.

– Офицер Кинни, прежде чем дать показания, вы дали присягу говорить только правду и ничего, кроме правды. Вас не затруднит взять в руку Библию, которая лежит сейчас рядом с вами? – произнес я.

Я услышал скрип кресла Прайора по плиточному полу, когда он отъехал вместе с ним от своего стола. Представил, как обвинитель складывает руки на груди с этой своей надменной улыбочкой на лице. Он знал, что единственное направление атаки для меня – это поставить слова Кинни под сомнение. Если мне удастся доказать, что он лжет – намеренно или же добросовестно заблуждаясь, – у меня еще есть шанс. Прайор наверняка к этому подготовился.

«Придерживайся науки – результаты экспертизы не лгут».

Взяв Библию в правую руку, Кинни бросил взгляд через мое плечо на Прайора. Ну да, он тоже был явно готов, что я подъеду к нему с этой стороны. Я знал, что так и будет. Я заранее ставил на это. Я не стал бы задавать ему никаких вопросов, если б он покривил душой, не стал бы напоминать ему о присяге или обвинять во лжи. Вместо этого я буквально молился, чтобы Кинни отвечал правдиво.

– Офицер, можете положить Библию на место, – сказал я.

Брови Кинни сошлись вместе. Кресло Прайора опять скрипнуло, и я понял, что он выпрямился и придвинул его поближе к столу, чтобы делать заметки. На нечто подобное Прайор явно не рассчитывал.

Я подобрал Библию, обеими руками поднес ее к груди и повернулся к присяжным. Им надо было ее видеть.

– Офицер, уже многие свидетели присягали сегодня на этой Библии. Вы и сами брали ее в руки, когда произносили слова присяги. Теперь ее держу в руках я. Скажите мне, офицер: если б сейчас вам отдали эту Библию на экспертизу, вы наверняка обнаружили бы на ней отпечатки всех сегодняшних свидетелей, верно?

– Верно. Скорей всего, нашлись бы кое-какие отпечатки и более ранних свидетелей – хотя бы частичные, если наши пальцы их еще не затерли. И со всех них мы получили бы образцы ДНК. В том числе и ваш, мистер Флинн, – ответил Кинни.

– Согласен. И секретаря, и вчерашних свидетелей, и вообще всех, кто недавно прикасался к этой Библии. С нее можно было бы собрать целую коллекцию образцов ДНК, верно?

– Да.

Кинни примерно догадывался, к чему я клоню. Он уже начинал замыкаться, отвечая коротко и отрывисто.

– Если б вы исследовали эту Библию и обнаружили только мою ДНК, это было бы необычно, так ведь? – спросил я.

Кое-кого из присяжных это вдруг заинтересовало. Рита Весте, детский психолог, Бетси Мюллер, инструктор по карате по выходным, славный старикан Брэдли Саммерс и Терри Эндрюс, шеф-повар, – все сосредоточились на мне и Кинни, внимательно прислушиваясь к нашей беседе. Алек Уинн все так и сидел, сложив руки на груди. Наука криминалистика его явно убедила. Но у меня были припасены несколько вопросов, которые могли заставить его передумать.

Кинни крепко задумался над ответом. Наконец произнес:

– Пожалуй.

Я окончательно перешел в атаку. Теперь меня уже ничего не сдерживало.

– И одной из причин, по которой вы не нашли бы других образцов на этой Библии, было бы то, что кто-то тщательно протер переплет, я прав?

– Да.

Положив Библию обратно на свидетельский столик, я нацелился взглядом на Кинни. Пришла пора врезать ему как следует.

– Офицер, на долларовой банкноте, которая находится в обращении в Соединенных Штатах несколько лет, скорее всего должны обнаружиться сотни, если не тысячи разнообразных отпечатков пальцев и ДНК-профилей. Банковских кассиров, продавцов, обычных граждан – в общем, тех, кто в том или ином регионе имеет дело с наличными деньгами. Вы с этим согласны?

– Да, наверное, это так, – ответил он.

– Да ладно вам – скорее наверняка, чем наверное, так ведь?

– Да, наверняка, – произнес Кинни уже с легкими нотками раздражения в голосе.

– На долларовой банкноте, извлеченной изо рта Карла Тозера, нашлись его ДНК, ДНК моего подзащитного и еще какой-то другой профиль, верно?

– Да.

– И, как показал поиск по базе ДНК, этот третий профиль принадлежит человеку по имени Ричард Пена, которого казнили в совершенно другом штате еще до того, как эта купюра была даже напечатана, верно?

Он этого ожидал.

– Я счел этот профиль аномалией. Он не был настолько же полон, как профиль подсудимого, и вполне мог принадлежать кому-то из близких родственников мистера Пены. Я проверил регистрационные журналы нашей лаборатории, и, насколько могу судить, образец ДНК Пены никогда не покидал пределов штата, в котором его казнили. И никогда не пересылался в нашу лабораторию, так что вероятность загрязнения улики равна нулю. Эта ДНК может принадлежать какому-то его кровному родственнику.

– Наверное. А вы в курсе, что Ричард Пена был осужден сразу за несколько убийств, и на теле каждой из его жертв, молодых девушек, была найдена однодолларовая купюра, заткнутая за лифчик, на одной из которых имелись следы его ДНК?

– Нет, я про это не знал, – признался Кинни.

– Вернемся к нашему делу. Мы так и не знаем, почему на купюре, обнаруженной во рту у Карла Тозера, не оказалось следов ДНК других людей. Знаем только, что она никак не могла побывать в руках у мистера Пены и что эта банкнота