в таких позах сразу после их смерти?

Морган посмотрела на фотографию.

– Думаю, что это не исключено, – ответила она.

– А не кажется ли вам, что поза Карла Тозера скорее напоминает своей формой не лебедя, а цифру «два»?

– Вообще-то да.

– А поза Ариэллы – единицу?

– Наверное, – сказала она.

Я уже давно все понял, просто увидел это только сейчас. Долларовому Биллу предстояло завершить еще один судебный процесс. Ариэлла Блум, Карл Тозер и Бобби Соломон были для него двенадцатой звездочкой. Вот он и расположил тела в виде числа «двенадцать».

Двенадцать судебных процессов. Двенадцать ни в чем не повинных людей. Надо было срочно остановить этого типа, пока их не стало тринадцать, как звездочек на купюре.

Я глянул в сторону выхода. Там стояли с полдюжины агентов ФБР в черном. Дилейни – в центре. Она едва заметно покачала головой. Никто не пытался уйти. Пока что.

Двери зала открылись, и вошла Харпер с каким-то коротышкой в сером костюме. Он сразу заговорил с Дилейни. Обойдя зал по правой стене, Харпер присела за стол защиты. Вытащила из сумки кипу бумажных листов, положила передо мной и шепнула:

– Ты был прав.

Глава 53

Он внимательно наблюдал за реакцией своих коллег-присяжных. Доводам медэксперта они явно поверили. Заглотили наживку. Флинн мало кого заинтересовал. Когда тот упомянул про долларовую банкноту, Кейн сжался. Пометки… С трудом подавил возбуждение, чуть было не отразившееся у него на лице.

Возможно ли, чтобы после всех этих лет кто-то случайно набрел на его миссию?

Позы жертв… Флинн знал. Видел руку Кейна в этих смертях. До сих пор в ходе всех своих убийств Кейн противился стремлению расположить тела в каких-то определенных позах. Но этот случай – особенный. Бобби был настоящей знаменитостью. Кейн уже достиг пика своих способностей и нуждался в чем-то посложней и поинтересней. В ком-то неприкосновенном. Вроде кинозвезды.

«Если б она только не умерла так быстро…» – подумал Кейн.

Первый удар ножа разбудил ее, а уже через секунду потушил свет у нее в глазах. Еще одна звезда. Нож Кейна изобразил эту звезду у нее на теле. В убийстве должно ведь быть и что-то еще, оно прошло слишком уж легко, слишком быстро. У нее был такой умиротворенный вид, когда она лежала на спине, вытянув руки по бокам… Он отнес мужчину наверх. Надетый на голову Карла мешок, туго стянутый вокруг шеи, не позволял крови вытечь наружу и оставить следы где-нибудь в доме, как и сказал Флинн. Положив Тозера на кровать, Кейн снял мешок. А потом засунул в него принесенную из прихожей биту, измазав ее кровью, и забросил в угол спальни.

Двенадцать было важной вехой. Он согнул Карлу ноги и нагнул ему голову к груди, немного подправив получившуюся двойку. Естественно, эта мысль пришла к нему в голову, лишь когда он убил Ариэллу. Кейн был уже совсем близок к окончательному выполнению своей миссии. И что-то в нем желало, чтобы кто-то узнал про него. Понял.

Он заметил, что Флинн смотрит на какую-то женщину у входа. И на остальных людей, стоящих вокруг нее.

ФБР.

Кейн облизнул губы.

Итак, его уже преследуют. Но вряд ли найдут. Федералы внимательно изучали толпу в зале, а не присяжных.

Кейн глянул на часы. Сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Они уже должны были обнаружить тело. То, которое он оставил для них вчера вечером – после того, как навестил Мануэля.

Все начиналось по новой, в последний раз.

Глава 54

Очередной ход Прайора заключался в том, чтобы вписать Бобби в установленную следствием хронологию событий и выставить его лжецом, поэтому следующим он вызвал соседа Бобби, Кена Эйджерсона – мужчину лет сорока пяти в двубортном костюме, скрывающем пивной животик, и с жиденьким зачесом, безуспешно пытающимся скрыть лысину. Одно из двух – не так уж и плохо. Эйджерсон подтвердил, что работает на Уолл-стрит и по четвергам всегда возвращается домой ровно к девяти. По четвергам его жена преподает экстремальную йогу, и он должен являться домой именно в это время, чтобы их приходящая нянька, Конни, могла успеть на автобус.

– Что вы увидели, когда вышли из машины? – спросил Прайор.

– Увидел Роберта Соломона. Как вот сейчас вижу вас. Я запер машину и как раз шел к своему дому, когда услышал слева от себя чьи-то шаги. Поворачиваю голову и вижу – он. Я никогда с ним раньше не разговаривал. Только видел разок-другой – ну, в общем, когда он уходил или приходил. Я помахал, поздоровался. Он помахал в ответ, вот и все. Я зашел в дом. Дети спали, а Конни, нянька, уже собиралась уходить.

– Вы уверены, что это был он? – продолжал Прайор.

– На все сто процентов. Он же знаменитость. Я видел его в каком-то фильме.

– И откуда у вас такая уверенность в том, что вы вернулись домой именно в девять?

– Я вышел с работы в половине девятого. Сел в машину, а когда остановился возле дома, глянул на часы на приборной панели. Я раз уже немного опоздал на прошлой неделе. Приехал домой в десять минут десятого. Конни была недовольна. Сказала, что пропустит свой автобус, и я дал ей пятьдесят баксов на такси. Знаете, как сложно сейчас найти хорошую няньку? Так что я постарался быть дома вовремя. И так и вышло. Тютелька в тютельку.

– Соберитесь с мыслями, мистер Эйджерсон, поскольку это очень важный момент. Я хочу, чтобы вы осознали всю весомость ваших слов. Подсудимый утверждает, что вернулся домой в полночь. Так что либо он лжет, либо вы. Если у вас есть хотя бы малейшие сомнения, сейчас самое время сообщить об этом присяжным. Так что я собираюсь спросить у вас еще раз: уверены ли вы в том, что видели, как Роберт Соломон в вечер убийства вернулся домой именно в двадцать один час?

На сей раз Эйджерсон повернулся к присяжным, глядя прямо на них, и уверенным тоном произнес:

– Совершенно уверен. Я видел его. Это было ровно в девять вечера. Готов поклясться в этом здоровьем своих детей.

– Свидетель – ваш, – бросил мне Прайор, явно довольный собой, после чего, отвернувшись от судьи и свидетеля, направился к своему столу.

Я быстро встал, не обращая внимания на резкую боль в боку, и схватил Прайора за руку, прежде чем он успел занять свое место.

– Прошу вас немного задержаться здесь, мистер Прайор, если вы не против.

Обвинитель попытался повернуться и посмотреть на присяжных, но я