Теперь, распластавшийся в снегу, до боли зажмурившийся и стиснувший зубы, я с убийственной ясностью понимал: все, это конец. Еще немного – и разнесет нас на кровавые ошметки этот бездушный металлический ураган, не дав сделать ни единого выстрела, не дав даже поднять головы…

Только вот почему-то не сомневался я и еще в одной вещи. Даже зная все это заранее, я бы все равно решился пойти сюда. С Веткой. Страшно было бы, да. Очень было бы страшно… Но, черт побери, есть на этом свете и кое-что посильнее страха.

– И сюда добрались… – натужно выговорил Спиридон, цепляясь побелевшими пальцами за край мощной металлической двери бункера. – Диверсанты… Предатели рода человеческого!

Тяжелый грузовик пролетел вторую линию ограждений, разодрав металлическую сетку точно марлевую завесь. Вслед ему дробно трещали автоматные очереди и отрывисто кашляли одиночные пистолетные выстрелы. Грузовик вильнул, уходя в узкую прощелину между двумя длинными приземистыми зданиями казарм, и на какое-то время пропал из виду…

– По-почему тревога? – косноязычно гневался непроспавшийся полковник Коробочка, карабкаясь к Спиридону по деревянным ступенькам. – От… отставить!

Спиридон повернулся и со словами:

– У тебя, гнида пьяная, здесь режимный объект или проходной двор?! – взмахнул кулаком.

Коробочка, охнув, кубарем полетел вниз. Комиссару пришлось посторониться, прижавшись к стенке. Полковник прогрохотал мимо него, с коротким мяукающим стоном шмякнулся на земляной пол.

Комиссар взбежал на последнюю ступеньку.

Как раз в этот момент грузовик вырвался на открытое пространство. Он мчался прямо на сетку третьей линии ограждений. Часовые у ворот, успев дать по короткой очереди, брызнули в разные стороны.

– Нас же расстреляют к чертовой матери… – простонал Спиридон.

Комиссар не ответил ему. Он во все глаза смотрел на то, как выбравшийся из котлована Консультант, широко загребая по воздуху громадными ручищами, бежал, все разгоняясь, навстречу ревущему автомобилю.

Грузовик пересек третью линию, продрав дыру в металлической сетке, не гася скорости, отвернул чуть в сторону, чтобы уйти с пути несущегося на него чудовища… Но избежать столкновения не смог. Консультант, молниеносно изменив направление, гигантским скачком метнулся наперерез автомобилю.

Удар был страшен – в момент его, казалось, дрогнула земля. Грузовик влепился в исполинскую тушу и, задрав зад, проволок Консультанта, облапившего смятый в гармошку капот, по инерции еще несколько метров.

– Точно расстреляют… – прошептал Спиридон.

Несколько мгновений было очень тихо. Потом из-за казарм показались бегущие вразнобой к месту столкновения солдаты. Некоторые из них палили на бегу.

– Не стрелять! – встряхнувшись, заорал им Спиридон. – Никому не стрелять! Прекратить огонь!

Консультант, переломленный надвое Консультант, большая часть тела которого находилась под грузовиком, поднял с размозженного капота белую башку… Его ручищи беспорядочно задвигались, сдирая крышку капота словно смятый картонный лист, вырывая и разбрасывая из обнажившейся дымящейся полости металлические внутренности, кроша длинными, по-змеиному извивающимися пальцами остатки разбитого лобового стекла… Он явно стремился добраться до тех, кто до сих пор был в кабине, но тело уже плохо подчинялось ему.

И тогда он запрокинул башку, раскрыл рот, неестественно низко отвалив нижнюю челюсть, и лязгающе завопил к небу, как смертельно раненный зверь.

От этого вопля у Комиссара что-то со звоном лопнуло в голове. Мир зашатался вокруг него, зрение помутнело. Сквозь зернистую серую пелену видел он, как, роняя оружие, повалились кеглями солдаты. Как сполз по двери бункера обморочно помертвевший Спиридон…

Я лежал в снегу, заваленный древесной щепой. Было холодно и как-то… невесомо пусто. Я поднялся и огляделся. Искромсанные стволы деревьев позади и по сторонам. Впереди – какой-то забор с вышками, за забором – грузовой автомобиль, а еще дальше – очертания приземистых строений. Странное место. И абсолютно незнакомое. Хотя… почему-то при виде вышек я почувствовал неясную тревогу. Ну, оно, впрочем, неудивительно: из бойниц этих вышек выглядывали пулеметные стволы.

Я несколько раз переступил с ноги на ногу, пытаясь сообразить, где я и как сюда попал. Голова гудела горячей болью, и эта боль очень мешала думать. К тому же во мне постепенно стала подниматься паника – шутка ли, очутиться черт знает где в совершенном одиночестве. На последней мысли я по какой-то причине запнулся…

В одиночестве?

Нет, кажется, со мной кто-то был.

Кто?

Задав себе этот вопрос, я внезапно с ужасом понял, что не имею никакого понятия о том, сам-то я кто такой.

Я снова заозирался в поисках хоть малейшей зацепки.

Ничего.

Паника разгоралась во мне все сильнее. Окружающая действительность теперь воспринималась враждебной и опасной. Пора было убираться отсюда. Все равно куда, лишь бы подальше и поскорей. Звенела во мне какая-то до предела натянутая струна. Казалось: раздайся рядом какой-нибудь громкий звук, сверкни поблизости резкое чье-нибудь движение – и струна эта лопнет. И вот тогда произойдет нечто непоправимое, нечто на самом деле ужасное…

Я развернулся, шагнул… и тут же запнулся обо что-то под снегом, тяжелое, металлически брякнувшее. Автомат Калашникова. «Мой автомат…» – всплыла со дна сознания подсказка. Эта находка натолкнула меня на мысль: а нет ли рядом еще каких-то предметов, способных прояснить ситуацию, в которой я нахожусь?

Превозмогая страстное желание удариться в бегство, я закинул автомат на плечо и принялся обшаривать карманы. И первое, что мне удалось обнаружить, был маленький целлофановый пакетик, внутри которого помещался засушенный цветочный бутон…

И моментально с моего мозга точно сорвали драпировку. Освобожденный поток памяти хлынул в сознание, словно застоявшаяся кровь – в конечность, с которой срезали чрезмерно тугую перевязку. Я вспомнил все. Кроме одного, пожалуй… Что же такое произошло, что я вдруг обеспамятствовал?

Я заметался, крича полушепотом:

– Дега! Дега!

Он-то куда подевался?!

Пробежав с десяток шагов вглубь леса, я остановился, услышав невнятное восклицание откуда-то сверху. Задрал голову…

Мой кореш висел метрах в трех от земли, обняв руками и ногами толстую ветвь. Вывернув голову, он с испугом смотрел на меня.

– Спрыгивай! – приказал я. – И бегом за мной! Может, она жива еще! Может, мы успеем!

– У… Умник? – с сомнением выговорил Дега.

– Нет, е-мое, Рабиндранат Тагор!

– Здравствуйте, Рабиндранат…

– Да Умник я, Умник! Включай скорее свою черепушку! Это я! Узнал?

Дега выпустил ветвь из объятий и рухнул в снег. Я помог ему подняться. Отвесил пощечину, еще одну… И с облегчением увидел, что взгляд моего кореша вновь стал осмысленным.