в противоположном направлении, мимо своего дома и дальше в город Саймона, Фиш-Хук и город.

Сначала фон Меербах должен был найти куст.

Это было где-то рядом. Он знал, что это так. Он осмотрел местность при дневном свете и мысленно отметил ее местоположение. Но ранним утром, когда до рассвета оставалось почти три часа, он не мог найти эту чертову штуку.

Франческа начала кашлять, звук был приглушен ее закрытым и наполненным кровью ртом, как труба немого. И все же этого было достаточно, чтобы разозлить ее мужа.

- ‘Заткнись! - крикнул фон Меербах. - Разве ты не видишь, что я пытаюсь сосредоточиться!

Она не обратила на это внимания и несколько раз слабо ударила его по руке.

Фон Меербах отмахнулся от нее левой рукой. Он не видел проклятого куста.

Франческа бросилась на мужа, толкнув его так сильно, что он вывернул руль вправо. Машина переехала дорогу и выехала на окружающую землю, прежде чем Конрад затормозил и остановился.

Он схватил Франческу и отшвырнул ее от себя, ударив о дверной косяк. Только тогда, когда он впервые посмотрел на нее и увидел, как она отчаянно хватается за рот, он понял сообщение, которое она отчаянно пыталась передать.

У нее был заложен нос. Ее рот был плотно закрыт. Фон Меербах увидел кровь, черную, как масло, в полутьме, сочащуюся между ее губ. Она не могла дышать. Она задыхалась до смерти.

План фон Меербаха учитывал все непредвиденные обстоятельства. Но он не ожидал, что жена не сможет дышать, если ее челюстные провода не будут перерезаны маникюрными ножницами. Франческе и в голову не пришло схватить пару, лежавшую на прикроватной тумбочке, когда фон Меербах потащил ее к потайной двери в задней части шкафа.

Так что теперь она задыхалась. И никто ничего не мог с этим поделать.

В отчаянии фон Меербах схватил жену за лицо и попытался раздвинуть ее челюсти с помощью грубой силы, но, когда ее конечности дико забились в ответ на мучительную пытку, которую он ей причинял, проводка дантиста оставалась такой же твердой, как и всегда.

Фон Меербах чувствовал себя беспомощным, бессильным. Это его разозлило. И его ярость была направлена на Франческу, потому что это была ее вина. Она разрушала его побег, металась и умирала, когда он хотел спрятать машину и ждать шанса сбежать.

Она схватила его, глядя на него испуганными глазами, издавая слабые, бессловесные мяукающие звуки, зная, что ее жизнь подходит к концу.

До ее смерти оставалась всего минута, самое большее пара, но фон Меербах не мог ждать. Он положил пистолет в карман для карт, прикрепленный к двери рядом с ним, на случай, если ему придется стрелять в своих преследователей.

Он сунул руку внутрь, вытащил пистолет и приставил его ко лбу Франчески. Ее глаза умоляюще расширились. Она попыталась отползти назад, подальше от пистолета.

Фон Меербах выстрелил.

Пуля вошла в середину лба Франчески, пробила затылок и пробила дыру в окне позади нее.

Конрад фон Меербах сыграл свою роль в гибели бесчисленных тысяч невинных людей. Он присутствовал при пытках еще сотен людей, включая его собственного брата. Но он ни дня не провел на передовой. Он никогда не убивал хладнокровно ни одного человека.

Теперь он убил собственную жену.

Фон Меербах открыл дверцу, выпрыгнул из нее, упал на колени на красновато-коричневую землю заповедника, и его вырвало. Он стоял там на коленях, уперев руки в землю, низко опустив голову, когда услышал звук высоко настроенного двигателя спортивного автомобиля.

Он приближался.

Фон Меербах увидел приближающиеся к нему огни и понял, что план, над которым он работал годами и оттачивал бесчисленные часы, разваливался с каждой секундой.

Шафран думала о пустой дороге. Она подумала о том, что мог сделать фон Меербах. Она представила себе карту, которую Джошуа разложил на обеденном столе. Она вспомнила пунктирную линию, идущую вниз от дороги. А затем, примерно через десять секунд после того, как Герхард остановил "Ягуар", она сказала: - Разверни машину.

Герхард выполнил быстрый поворот на три точки.

- ‘Что теперь?’ спросил он.

- Возвращайся. Но медленно. Ищи поворот направо. Скорее всего, на нем не будет опознавательных знаков.

Они нашли поворот.

- ‘Я думаю, он там, внизу, - сказала Шафран. - Ждет, пока мы отойдем достаточно далеко, чтобы он мог снова улизнуть и вернуться тем же путем, каким мы пришли.

- Но Джошуа и его ребята все равно будут там, преграждая ему путь, - сказал Герхард.

- Нет, если он задержится достаточно долго, чтобы позволить им следовать за нами и пройти мимо.

- Ладно, давай попробуем. Все или ничего ... Свет погас?

Шафран кивнула.

Герхард выкатил "Ягуар" на грунтовую дорогу и медленно поехал вперед. Прошла минута, пока они ползли. Герхард начал увеличивать темп, когда его глаза привыкли к отсутствию света, а ночное зрение улучшилось. Но машины Конрада нигде не было видно.

Они услышали один резкий, взрывной треск.

Герхард остановил машину. - ‘Стрельба? - спросил он.

- Да, но не в нас, - ответила Шафран. Она на секунду задумалась и поняла, что есть только одна возможность. - О Господи ... Неужели он убил Чесси?

Герхард подождал еще несколько секунд, но второго выстрела не последовало.

- ‘Свет включен,’ сказала Шафран. - Пойдем отсюда.

Не прошло и пятнадцати секунд, как они увидели машину и фигуру, стоящую на коленях рядом с ней.

Они увидели, как Конрад понял, что они почти настигли его, и прыгнул обратно в машину. Они были не более чем в двадцати ярдах, когда "Мерседес" тронулся с места, и почти на бамперах, прежде чем Конрад смог набрать скорость. А потом они ушли.

Две машины помчались по однополосной дороге. Конрад видел дорогу впереди, и он знал ее достаточно хорошо, чтобы быть уверенным в изгибах и поворотах, когда она пересекала кустарник по направлению к мысу. Герхард мог только реагировать на движение впереди идущей машины, и задача усложнялась пылью, поднятой колесами "Мерседеса", которая ослепляла и душила его и Шафран в их машине с открытым верхом.

- ‘Назад! - крикнула Шафран, перекрывая рев двигателя "Ягуара" и стук шин и подвески по неровной поверхности трассы.

Герхард взглянул на нее,