– Здравствуйте, я – подруга Риккардо. Он дома?

– Пошел за сигаретами, он так много курит… А вы заходите, он скоро вернется.

– Нет-нет, спасибо, я здесь подожду.

– Ну что вы! Неужели я позволю подруге Риккардо ждать его на улице! Заходите, выпьем кофе. – Она мягко берет меня за рукав куртки.

Двухэтажный дом, обычный, обжитой, чувствуется, что они всегда здесь жили. Как раз то, чего мне так не хватает. Такое не купишь!

Мама Риккардо проводит меня на кухню, варит кофе, угощает шоколадным печеньем с миндалем, которое испекла для внуков. Рассказывает, что у нее шесть внуков, показывает их фотографии. Очаровательные светловолосые детки, счастливые.

Мама такая, какой и положено быть маме, – добрая и гостеприимная. Она ни о чем не спрашивает меня, ни кто я такая, ни чем занимаюсь. То, что я – подруга Риккардо, само по себе гарантия.

Минут через пятнадцать открывается входная дверь. Это Риккардо. Чувствую, как земля уходит у меня из-под ног. Мать говорит, что к нему приехала подруга. При виде меня улыбка слетает с его губ, выражение лица становится враждебным.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он резко.

– Я хотела с тобой поговорить, – вскакиваю со стула. – Я не хотела заходить, правда, но твоя мама настояла, чтобы я вошла.

– Она хотела ждать тебя на улице, представляешь?

– Пойдем, – буркнул он и двинулся к выходу.

– Приятно было познакомиться. – Жму руку его маме с уверенностью, что никогда ее больше не увижу.

Идем молча, заходим в какой-то парк. Риккардо шагает, опустив голову, руки в карманах.

Не знаю почему, но я представляла себя, что он обрадуется, увидев меня. Думала, он все взвесил, понял, что погорячился, и готов пересмотреть свою точку зрения.

– Хорошо; что ты хотела мне сказать?

Он выглядит совсем чужим.

– Выслушай меня! Ты заблуждаешься, все обстоит не так, как ты думаешь. Я всего-то несколько раз виделась с Андреа, когда ты встречался с Барбарой. Мне было одиноко, я скучала по тебе, а он дружески сочувствовал мне. Мы пару раз поужинали, а когда мы промокли под дождем, он предложил мне переночевать у него, а утром поехать на работу. Он даже не прикоснулся ко мне!

– Кьяра, на тех фотографиях у вас далеко не дружеские отношения, вы целовались. Почему ты никак не перестанешь врать мне? Ведь все очевидно!

– Это он меня целовал!!! А мы с тобой тогда не были вместе!

– Я рассказывал тебе все, что со мной происходит, и ты знала, как мне плохо, потому что я оставил тебя не по своей воле. А ты позволила ухаживать за собой этому типу, который над тобой издевался! Почему? Ты поверила его клятвам, что он стал другим человеком? Открой глаза, Кьяра! В каком мире ты живешь?

– Я не переношу одиночества, Риккардо, да, это так. Но то, что я чувствую к тебе, – это совсем другое, у меня ни с кем так не было, правда. Это настоящая любовь.

– Кьяра, я не знаю, как тебе поверить. Ты столько всего нагородила, и ты так боишься остаться одна, что цепляешься за любого. Вот увидишь, дней через десять ты обо мне забудешь.

Он поворачивается и уходит.

– Нет, Риккардо! – Я бегу за ним, хватаю его за рукав, но он рывком высвобождает руку.

– Оставь меня! – холодно бросает он. – Я не шучу. Благодаря тебе я уже пережил тяжелые времена, возвращайся в Милан и забудь меня. Я не хочу тебя видеть. Поняла? Риккардо больше нет, Риккардо умер.

– А как же я? Как я без тебя? – Слезы так и катятся по моему лицу.

– Позвони своему адвокату, он будет рад.

Он уходит из моей жизни, ни разу не обернувшись.

И некому излить душу. Единственный человек, который готов меня выслушать, делает это за деньги.

Вернувшись, застаю дома Сару и Лоренцо, которые выносят тяжелые коробки.

– Значит, ты и в самом деле уезжаешь? – спрашиваю я сестру с наигранной бодростью.

– Ты что, плакала? – спрашивает она, не оборачиваясь.

– Я совершила самую страшную ошибку в своей жизни, – признаюсь я.

Слезы льются градом. Сара крепко обнимает меня:

– Мой бедный маленький воробышек! Рассказывай, что случилось. – Она поправляет волосы, упавшие мне на лицо, материнским жестом.

Я рассказываю всю историю с самого начала, ничего не упуская, как на исповеди, в надежде, что сестра поймет, почему я так поступила, и найдет для меня слова утешения.

Сара слушает внимательно, а когда я замолкаю, порывисто меня обнимает.

– Что же мне теперь делать? Я потеряла его.

– Непоправима только смерть, дорогая моя! Хочешь, я напишу ему от имени Адзурры?

Грустно улыбаюсь:

– Он больше не верит мне. Слова тут бессильны.

– Дай ему время, Кьяра. Если он тебя любит, то вернется.

– Видела бы ты, как он на меня смотрел! Сколько было в его взгляде презрения!

– Еще бы, Кьяра! Столько вранья, сколько ты обрушила на него за десять дней, мама не слышала от отца за десять лет брака. Голос крови, ничего не попишешь!

– Думаешь, это наследственное?

– Мой опыт работы с детьми показывает, что это, скорее, импринтинг, запечатление. Дети копируют как положительное, так и отрицательное поведение родителей и усваивают эти модели на всю жизнь. Если перед тем, как соврать, ты…

– Я не вру… я кое о чем умалчиваю.

– Ну хорошо, молчаливая ты моя! Так вот, если перед тем, как в очередной раз «умолчать», ты немного подумаешь, может, сумеешь вовремя остановиться.

– Но неужели все так безнадежно?

– Позвони маме, поговори с ней, она очень помогла мне в ситуации с Лоренцо.

– Ты с ума сошла? Мы же разругались, она ненавидит меня.

– Просто я научилась ее слушать.

– Но ты же всегда орала на нее, а сейчас думаешь за две недели все исправить?

– Мне кажется, я понемногу меняюсь, становлюсь мягче.

– Дело в том, что между вами будет Тирренское море и это дает тебе возможность почувствовать свою независимость.

– Да, думаю, что, в конце концов, так оно и есть.

– Когда едете? – спрашиваю я.

– На следующей неделе.

Сара уходит, и снова воцаряется гнетущая тишина.

Меня так и подмывает позвонить Риккардо, но я знаю, что он не ответит.

Что же мне делать? В этом доме – всюду он, его книги, его гитара, он оставил даже зубную щетку.

Может, это еще не конец?

Отправляю ему эсэмэску: «Ты нужен мне как воздух. Я не могу без тебя, обещаю, больше никогда не буду врать». Кладу телефон на стол и жду, затаив дыхание.