Несколько минут они так и стояли, втроем, заключив друг друга в теплые объятия.

Обнимая Анелю, Лена сказала:

– Когда я держала тебя на руках последний раз, ты смотрела на меня ясными глазками и улыбалась. Каждый день с 1943 года у меня перед глазами стояла твоя улыбка. Она и сейчас такая же.

Лиам прошептал Кэтрин на ухо:

– Прости, что не смог приехать раньше, самолет опоздал.

– Мы столько всего должны тебе рассказать, – сказала Анеля. – Как мы жили все эти годы… Лиам обо всем позаботился, и мы пробудем здесь целую неделю.

– Мы хотим знать все-все о наших настоящих родителях, – добавила София.

– Жаль, что я не могу познакомить вас с отцом, – ответила Лена. – Давид был чудесным человеком, он бы с радостью принял дочерей. Если бы я была смелее, то разыскала бы вас много лет назад и тогда вы знали бы своего отца. Но мне не хватило духу. Зато у меня осталось много его фотографий.

Ширли распахнул дверь зала суда, высунул голову в коридор и сообщил:

– Миссис Локхарт, судья вернулся.

Они все впятером вошли в зал суда и заняли место за столом.

– Ваша честь, – сказала Кэтрин, – я хотела бы представить вам двух дочерей-близнецов миссис Вудвард. Они только что прилетели из Европы.

– Что? – вскочил Артур. – Это правда? Вся эта безумная история – правда? Они на самом деле близнецы? И они не дети Каролины? Ты хочешь сказать, что это мои сестры?

Заплаканная Лена кивнула, счастливо улыбнулась и снова кивнула.

– Вы все – дети Лены и Давида Вудвардов. Артур, прости, что обманывала тебя. И очень жаль, что мне не хватило смелости рассказать обо всем отцу. Это моя вина. А эти прекрасные женщины – твои родные сестры.

Артур взглянул на Ширли:

– Ты же говорил, что у тебя есть доказательства! Уверял, что можешь доказать, будто моя мать слабоумная. И что никто в этом не сможет усомниться. А как же доктор Саливан, эксперт, который намерен был предстать перед судом и дать заключение, что моя мать страдает от бредового расстройства, вызванного старческой деменцией?

Ширли сидел с равнодушным видом, постукивая ручкой по блокноту.

– Это было самое лучшее заключение, какое только можно купить за деньги.

Артур повернулся к матери:

– Поверить не могу. Это настоящее потрясение!

– Хотите дождаться анализа ДНК? – поинтересовался Лиам.

Артур покачал головой:

– Нет. Нет смысла. – Он с отвращением посмотрел на своего адвоката, потом взглянул на Лену. – Что тут скажешь? Это все меняет. Я всегда думал…

– Все неважно, – ответила Лена. – Неважно, что ты всегда думал или что делал. Наплевать, потому что ты – мой сын.

Артур схватил свой портфель, надел пальто и распорядился:

– Отзывай иск, Майк.

– Но, Артур, – возразил Ширли, – она не выдержит дачи показаний. Она боится давать показания. Я могу выиграть это дело с закрытыми глазами.

– Отзывай иск.

Он направился к двери, когда его окликнула Лена:

– Не хочешь познакомиться с сестрами?

Он остановился, на минуту задумался и сказал:

– А ты уверена, что они хотят познакомиться со мной?

Лена кивнула:

– Подойди к сестрам. Они так долго этого ждали!

Лиам повернулся к Кэтрин:

– Так трогательно!

– Как же ты их разыскал?

– Я нашел Софию, у меня был ее варшавский адрес. Но я понятия не имел, где Анеля. Когда я встретился с Софией, она рассказала, что уже лет сорок, как знает, что они с Анелей сестры. Они очень близки.

– Откуда они узнали?

– Родители сообщили девочкам, что их усыновили из приюта Святого Креста. Все монашки знали историю двух малышек, которых нашли у железнодорожного полотна: девочек закутали в одеяльца и выбросили из окна поезда во время войны. Монашки поняли, что они близняшки, когда девочек принесли в приют, но сделали им поддельные документы. Когда София приехала в Святой Крест и принялась расспрашивать об их удочерении, монашки связались с Анелей… Когда я нашел Софию и рассказал о Лене, она ответила: «Вы должны познакомиться с моей сестрой. Она живет в Париже». Мы вместе вылетели туда. Уверен, они тебе обо всем расскажут. Обе сделали блестящую карьеру: София – педиатр, Анеля – издатель модного французского журнала. Они с готовностью откликнулись на просьбу приехать к Чикаго, познакомиться со своей настоящей матерью и выступить в ее защиту в этом деле. И вчера вечером вылетели сюда.

Судья Петерсон, который сидел, откинувшись на спинку кресла, и наблюдал за происходящим, сказал:

– Мистер Ширли! Мы будем отзывать иск?

– Похоже, что так. Этого хочет мой клиент.

Судья Петерсон стукнул молотком:

– Иск отозван.

В отдельном кабинете в ресторане «Стритервилль» за большим круглым столом сидели Лена, София, Анеля в компании Кэтрин и Лиама и отмечали великое воссоединение семьи. Им нужно было столько сказать друг другу, так хотелось поделиться своими чувствами, что не удавалось произнести предложение до конца, чтобы тебя не перебили. Семьдесят лет – слишком большой срок, сразу всего не рассказать.

На стол выложили фотографии четырех внуков и десяти правнуков Лены. София указала на них:

– Они – твое продолжение.

– Я хочу познакомиться со всеми! – воскликнула Лена.

И тут дверь в кабинет открылась, вошел Артур. Кэтрин взглянула на Лену.

– Это я настояла, чтобы он пришел, – сказала та. – Я намерена восстановить оборванные семейные узы.

– А Артур? Он тоже намерен это сделать?

Она пожала плечами:

– Ну… раз уж он пришел.

Артур присел за стол, заказал мартини и кивнул матери:

– Спасибо, что пригласила меня.

– Спасибо, что велел адвокату отозвать иск, – ответила Лена.

– Не перехваливай меня, это не было благородным жестом. Ты оказалась права, я ошибался.

– Но я не стала бы свидетельствовать. Ты мог выиграть.

– Это было бы неправильно.

Анеля достала из сумочки мятый клочок бумаги:

– У меня кое-что есть. Хранила все эти годы. Не знаю зачем. Когда меня нашли в поле, эта бумажка была приколота к подгузнику. Тут адрес в Шармассинге, в Германии. Уже став взрослой, я принялась разыскивать Хельгу Шульц, думая, что она может быть моей мамой, но к тому времени она уже умерла, а жители городка сказали, что дочерей у нее не было. В конце концов мы решили, что кто-то хотел, чтобы нас спрятали там во время войны, и, скорее всего, Хельга Шульц согласилась нас принять.