У старшей дочери была теперь своя серая кобыла, остальные дети и сопровождающие их слуги прибыли в каретах, под охраной Конелла и полусотни вооруженных всадников. Двенадцатилетняя Бесс изо всех сил старалась выглядеть взрослой девушкой. На ней был элегантный костюм для верховой езды из алого бархата, плащ, отороченный собольим мехом, темные, аккуратно заплетенные и уложенные волосы прикрывала маленькая шляпка.

Катриона еще ни разу не видела свою старшую дочь с такой прической.

– Да она просто trés chic[10], – пробормотала Генриетта.

– И при этом еще молода, – добавила Катриона, с трудом проглотив комок в горле.

– Она не одобряет твое поведение, – усмехнулась хозяйка Хантли, прикрывая лицо пухлой ручкой, унизанной кольцами. – Эти юные девицы такие нетерпимые.

– Да уж, – невесело улыбнулась Катриона, кивая, – я была такая же в ее возрасте. Бедная Бесс! Ей нравится Френсис, и она ничего не может с этим поделать, но она любит своего отца и, будучи ему верна, переживает из-за того, что так любезна с Ботвеллом. Она не может понять, почему я больше не люблю ее отца, а я не осмеливаюсь сказать ей всю правду, так что мне приходится избегать ее вопросов, отчего она страдает и недоумевает еще больше.

– Ей было бы еще хуже, знай она правду, дорогая подруга. Ладно, Кэт, не переживай. Пойдем лучше встретим твоих детей.

Серьезное юное лицо Бесс осветилось счастьем, когда она увидела мать. Забыв про всякое достоинство, она буквально свалилась из седла ей на руки.

– Мама!

Катриона прижала девочку к себе, затем, разжав объятия, напомнила:

– Бесс, где твои хорошие манеры? Леди и лорда Гордон, а также лорда Ботвелла следует приветствовать реверансом.

Порозовев от смущения, девочка повернулась к взрослым и присела в изящном реверансе. Генриетта Гордон расцеловала девочку в обе щеки, лорд Гордон тоже пробормотал что-то приличествующее случаю, но потом вперед выступил лорд Ботвелл, взял своей широкой ладонью ее тонкую ручку, поднес к губам и поцеловал.

– Я счастлив снова видеть вас, леди Элизабет.

При этом его голубые глаза так озорно сверкнули, что Бесс подумала: «Черт возьми, он не должен мне нравиться – но ведь нравится же!»

Образ мужчины, который очаровал ее мать, навсегда запечатлелся в памяти.

Аманда и Мораг Лесли, выбравшись из кареты, присели в прелестных в своей неуклюжести реверансах перед хозяевами замка, Катриона расцеловала дочерей.

Наконец из второй кареты выбрались сестры Керр с близнецами на руках.

– А это мои самые маленькие! – воскликнула графиня Гленкирк.

Приподняв уголок одеяльца, в которое была завернута маленькая Джейн, Кэт продемонстрировала крошечное личико с каштановыми кудрями, выбившимися из-под обшитого кружевами чепчика, и темными ресницами, опущенными на розовые щечки. Малышка крепко спала. Зато глазки Иэна были широко открыты, и Катриону поразило столь знакомое ей выражение его темно-голубых глаз.

– Что, проснулся, милый? – промурлыкала она ребенку, забирая сверток у Салли. – Как вам мой младшенький? Madame et monsieurs. Je presente le seigneur Ian Lesli. – Она повернулась к Ботвеллу: – Иди подержи его, а я возьму у Люси Джейн. – Она быстро передала ему ребенка, а заметив его растерянность, улыбнулась: – Боже, Френсис! Он же не мокрый и не кусается. Смотри, не урони! – Забрав малышку у Люси, Кэт предложила: – Давайте зайдем в дом. Здесь все-таки слишком свежо для малышей.

Френсис Хепберн, все еще чувствовавший себя не в своей тарелке, последовал за ней. Какая умница Катриона! Придумала как, не вызвав подозрений, дать ему возможность подержать на руках сына. Оказавшись в главном зале замка, Ботвелл присел у огня и пристроил малыша на колени.

– Ну здравствуй, Иэн, здравствуй, сын!

Ребенок серьезно посмотрел на него, а потом вдруг вцепился пухлой ручонкой в волосы и весьма ощутимо дернул.

– Ооооууу, – взревел граф Ботвелл, но разлившаяся по лицу младенца улыбка обратила гнев в радость. – Да ты сущий дьяволенок!

Услышав его довольный смех, Катриона поняла, что Френсис очарован сыном, но все же негромко сказала:

– Сейчас лучше отдать его няне.

Он немедленно повиновался, и Кэт поинтересовалась:

– Не хотите взглянуть на его сестренку, милорд?

Джейн уже проснулась, и Ботвелл улыбнулся малышке. К его восторгу, девочка ему робко ответила, и он заметил:

– Она немного похожа на тебя.

– Да, – согласилась Катриона, – только рыженькая. Мег сказала, что такие волосы у всех Стюартов, но и среди Лесли тоже встречаются.

Еще несколько мгновений Ботвелл жадно вглядывался в лица двух своих отпрысков и в глубине души проклинал Джеймса Стюарта за то, что эти малыши будут расти под фамилией Лесли, и никогда не узнают о своем настоящем отце.

Френсис отчаянно хотел детей от Кэт, поэтому наблюдал, как сестры Керр уносят близнецов в детские комнаты Гордонов, едва сдерживая слезы.

Рождество выдалось холодным и серым. Ботвелл не имел приверженности к какой-то одной церкви и примыкал то к старой, то к новой в зависимости от политической целесообразности, поэтому отправился вместе с Гордонами на католическую мессу. Преклонив колени вместе с любовницей на холодном полу домовой церкви, он снова и снова задавался вопросом, ради чего ведется борьба за то, каким образом молиться Богу. Неужели Всевышнего, если он действительно существует, это как-то заботит?

Взглянув на одухотворенное лицо Катрионы, он пересмотрел свое мнение: да, Бог есть. В следующее мгновение ему пришла в голову и вовсе крамольная мысль: Бог, похоже, принял сторону короля, – хотя почему – было недоступно пониманию Френсиса. Кажется, у него просто не очень хороший вкус.

В Шотландии Новый год и Двенадцатая ночь были самыми веселыми праздниками зимы. В новогодний сочельник устраивалось грандиозное застолье, над угощением для которого повара трудились трое суток. Утро 31 декабря выдалось холодным, но ясным, и Катриона с Френсисом отправились на конную прогулку.

Вернувшись к вечеру, они обнаружили, что конюшни пусты. Все: от самого лорда до последнего мальчишки-конюха – отправились собирать хворост для сегодняшнего полуночного костра. И Катриона, и Френсис прекрасно умели обходиться с лошадьми, так что расседлали и вычистили их сами, потом завели в стойла, не ведая о том, что сверху, с чердака, за ними наблюдает Бесс.

После того как мать с Ботвеллом уехала этим утром, Бесс тоже решила прогуляться верхом, но очень скоро озябла, а вернувшись в замок, обнаружила, что ни одного конюха нет. Бесс завела свою кобылу в денник, сама расседлала ее, вычистила щеткой и накормила. Затем девочке стало любопытно, что можно увидеть с чердака, и она поднялась по лестнице. В ясный день из Гленкирка можно было любоваться озерами и башнями замка Сайтен, а отсюда она не увидела ничего, кроме ближних холмов, и, разочарованная, уже собиралась спуститься вниз, когда увидела, как ее мать и лорд Ботвелл заводят в конюшню своих лошадей. Вряд ли она могла бы сказать, почему затаилась на чердаке, а не обнаружила свое присутствие.