«Посмотри на себя их глазами». Это было всё, чего я хотела. Увидеть кто я такая в отражениях в их глазах. «Джессика – жертва, Джессика – герой. Исключительная Джессика». Но все ошибались. Теперь я знала, что это чрезвычайно далеко от правды.

Эрик потёр лицо руками и сделал глубокий вдох.

– Мои родители попросили поблагодарить тебя за то, что добилась правосудия для Хезер.

Неправильность этого обжигала. Если бы родители Хезер только знали правду.

– Ты когда-нибудь скажешь им, что это ты толкнул Минта?

Он отвернулся.

– Может быть. Не знаю. Два года назад они сказали мне прекратить расследование её смерти, потому что это разрушало мою жизнь. Они были готовы принять, что мы никогда не узнаем правды, а я был не готов. Это нас разделило. – Он вздохнул. – Я думал, что хочу возмездия, но теперь я просто устал. Такое ощущение, что я не спал несколько лет. – Он прочистил горло. – Мне нужно встретить их в аэропорту. Они хотели присутствовать при расследовании Минта. Они по телефону звучали такими… молодыми. Когда я рассказал им новости. Как будто десять лет прошли бесследно. Может быть, нужно позволить им это и не усложнять.

– Но что ты будешь делать теперь?

Он настороженно посмотрел на меня.

– Для начала, уйду из отдела по работе с выпускниками. Уберусь ко всем чертям из Северной Каролины. После этого – не знаю. Хезер всегда хотела путешествовать…

Он повернулся к Джеку и протянул ему руку.

– Спасибо, что помогал мне после всего, что я сделал, чтобы превратить твою жизнь в ад. Я перед тобой в долгу.

Джек проигнорировал протянутую руку и заключил Эрика в объятия.

– Спасибо, что поверил мне.

Эрик кивнул Фрэнки, и, бросив последний взгляд на меня – на наручники, приковывающие меня к кровати – он глубоко вздохнул и вышел.

Я пыталась подобрать слова, чтобы сказать, что я всё ещё беспокоюсь за Эрика, но прежде чем я успела, Фрэнки выпалил:

– Я сегодня иду на ток-шоу «Сегодня».

Джек моргнул.

– Что?

Фрэнки покраснел.

– Чтобы говорить о том, каково быть открытым геем в НФЛ. На параде я…

Джек помахал рукой.

– Я видел.

Секунда молчания. Фрэнки глубоко вздохнул, я тоже.

Джек искоса посмотрел на него.

– Я тобой гордился.

Лицо Фрэнки медленно растянулось в улыбке.

– Хочешь узнать самое лучшее?

– Дай угадаю. У тебя за одну ночь стало на сто тысяч больше подписчиков в Твиттере?

Фрэнки нахмурился.

– Это было не деловое решение, Джек. Ну же.

Мной овладело всепоглощающее чувство, что меня тут быть не должно.

– Позволь мне быть циничным. Я его заслужил. Особенно когда речь о тебе.

Они долго смотрели друг на друга; между ними происходило что-то невербальное. Потом на лице Джека появилась тень улыбки и он закатил глаза.

– Ладно, Фрэнк. Рассказывай. Что самое лучшее?

– Мой папа пойдёт со мной сегодня на шоу «Сегодня».

– Правда? – вырвалось у меня.

Фрэнки кивнул, хотя всё ещё смотрел на Джека.

– Когда я ему рассказал, всё было совсем не так, как я думал.

Джек сглотнул.

– Я рад.

– Джек, прости, что я думал, что…

Джек потряс головой.

– Эй, Фрэнки? Не надо.

Фрэнки выглядел так, как будто хотел возразить. Но через секунду он просто кивнул.

– Я понимаю. – Его взгляд скользнул на меня. – Тогда я, наверное, пойду. Держись, Джесс.

– Я посмотрю шоу, – предложила я. – Если, конечно, буду не в тюрьме.

Он одарил меня слабой улыбкой, бросил украдкой ещё один взгляд на Джека и ушёл, на секунду, прежде чем исчезнуть, загородив плечами весь вход в палату.

Джек опустился на мою кровать и вздохнул.

– Аллилуйя. Мы одни. – Он кивнул на мои наручники. – Я знаю, каково это. Просто помни: я с тобой.

Джек Кэррол, такой хороший, весь насквозь. Готовый быть со мной во время расследования убийства, хотя с ним самим не было никого.

– Эй, – сказал он, как будто прочитал мои мысли. – На какое-то время ты подумала, что я могу быть способен на убийство, и на какое-то время я думал, что на него способна ты. Значит, мы квиты.

Он не знал всей правды, поэтому на самом деле не знал, на что я способна, но я всё равно кивнула.

– Зачем ещё нужны друзья?

– Я слышал, они хорошо представляют бойфрендов. Уилл тут. Хочешь с ним познакомиться?

Я дёрнулась в наручниках и подавила ругательство.

– Ты привёл его? А как же отделять прошлое от настоящего?

Глаза Джека искали что-то на стене у меня над головой.

– Когда мы с Эриком только придумали этот план, я не был настроен оптимистично. Я волновался, что Эрику не удастся его осуществить, заставить вас заговорить.

– На самом деле из него получился довольно эффективный следователь.

– Ну, как бы мне ни не хотелось оказаться разочарованным, я начал мечтать о том, как наконец-то смогу вернуться, как обычный студент. Показать моему бойфренду кампус, поболеть за нашу команду, заказать свой обычный кофе в «У мартышки». Я решил, что, что бы ни случилось, я хочу осуществить эту мечту.

– И вот ты тут.

Он мгновение помолчал.

– Я до сих пор не могу поверить, что это был Минт.

– А я могу. Но не знаю, как объяснить.

Джек посмотрел на меня.

– Ну, ты всё-таки знала его лучше всех.

– Нет. Его никто не знал, как оказалось.

Мы какое-то время помолчали. Потом Джек грустно улыбнулся.

– Можешь себе представить что сказала бы Хезер, если бы была тут?

– Она сказала бы мне, что в больничной одежде я выгляжу ужасно.

– Она бы сказала, что давно пора было распутать её дело. И что она нас убьёт, если мы однажды её забудем.

– Мне нужно, чтобы ты знал, что я её любила, – сказала я хриплым голосом. – Пожалуйста, скажи мне, что ты это знаешь.

– Я знаю, Джесс. Я тоже.

Джек наклонился и положил руку мне на плечо.

– Слушай. Прежде чем я уйду, я хочу сказать, что не знаю, что там происходит между тобой и Купом – почему он бросил всё, чтобы остаться тут и бороться за то, чтобы с тебя сняли обвинения…

– Правда?

– И однажды я тебя об этом спрошу. – Джек отпустил моё плечо и встал. – Но сегодня ты получаешь отсрочку.

Примирение с Джеком было как противоядие от двойного яда тревожности и вины. Моя потребность в прощении была сильной, почти физической. Поэтому в тот самый момент я дала сама себе ещё одну, молчаливую, клятву: сколько буду жить, никогда никому больше не скажу правды о том, что я на самом деле сделала.