Денег оставалось мало, лавок, приносивших доход, больше не было, и дедушка решил продать дом. Сделать это удалось на удивление быстро. Продали или освободили за выкуп всех рабов и слуг, за исключением повара и одной горничной.

Оставался день до вступления купчей в силу и переезда в новое скромное жилище. Дедушка и То составляли список мебели и домашней утвари, предназначенной для отправки к мебельщику.

— Пиши, внук! Шкафчик красного лака, декорированный рельефными драконами. Ковер — выполнен узелковым швом, в колорите преобладают желтые и голубые тона, иероглифический орнамент. Статуэтка Гуаньинь из белоснежного фарфора, произведенного на императорских мануфактурах в Цзиньдэчжене. Стеклянная ваза с ручкой, украшенная выпуклым витым узором. Чайный сервиз из чеканного золота с нефритовой инкрустацией. Золотой ритуальный сосуд с рельефным растительным орнаментом. Так, теперь мебель. Палисандровая кровать типа «беседка», с балдахином, декорированная ажурной свастикой. Жаль ее, на ней началась твоя жизнь, мальчик, это ложе твоих родителей.[175]Моя тиковая кровать типа «кан», имитирующая в дереве кирпичные нары. Сколько счастливых часов я провел на ней! Лари с двумя дверцами — две штуки. Двойной ларь с четырьмя дверцами. Разборная этажерка из сандала. Шкаф для одежды с круглыми металлическими накладками. Два сундука. Вешалка для одежды… постой, не пиши, мы возьмем ее с собой. Три табурета, один из них в виде бочонка. Два стула. Что осталось?

— Кресла…

— Ах, да! Три кресла из сычуаньского кедра. Одно из них — «гуань мяо» с горизонтальными ножками. Второе — «лохань» с дугообразными спинкой и подлокотниками, для почетных гостей. Третье — складная «лохань» с крестообразным креплением ножек. Да, еще столик для ритуальных сосудов. Упомяни, что кресла, кровати и столики помечены золотым знаком императорских мастерских. Алтарные столики мы возьмем в новый дом — будет, где ставить портреты предков и поминальные таблички. Ритуальные статуэтки из слоновой кости тоже забираем. Не плачь, внук, твоих родителей не вернуть! Вазу для цветов «мэйбин» не станем продавать, это наше фамильное достояние. Оставим и сосуды с крышкой «гуань», одинарные и двойные вазы в форме тыквы, бутылки для вина, чаши. И вот эти молочно-белые чайники из фарфора. Они сделаны в Фуцзяне. Видишь, на них императорские драконы?

— Как их отличить от обычных драконов?

— По пяти когтям на лапах… Кто там стучится столь поздно? Пойди открой. Впрочем, нет, я отворю дверь сам, а ты на всякий случай спрячься в тайничке между панелями.

…Сначала в дырку для подглядывания То увидел бумажный фонарик, в котором на днище из сандалового дерева была установлена свеча необычного цвета и формы. От задувания пламя предохранялось абажуром из рисовой бумаги, открытым сверху. Фонарь висел на серебряной цепочке, к которой крепилась ручка из слоновой кости. Богато, но безвкусно…

Светильник нес мужчина противного вида, за ним важно следовал какой-то господин с яшмовой дощечкой на поясе.[176]Его сопровождали трое с мечами, смахивающие на головорезов. Во внутреннем дворе слышались еще несколько голосов.

— Как посмели вы, злой демон нашей семьи, переступить порог моего дома! — закричал дедушка.

— Не надо так орать! Соседям вовсе не обязательно знать, что вам оказал честь своим визитом сам Хун Хсиучуан…

— Немедленно покиньте мое жилище!

— Оно уже не ваше, а мое! Перекупщик брал его для меня! Из-за безумного поступка вашей невестки я лишился жилья, был вынужден за гроши продать поместье, так как кто-то (наверное, вы) распространил в городе слух о самоубийстве. Со дня на день придет приказ о назначении меня сюньфу, поэтому мне не к лицу прозябать на постоялом дворе или в государственной гостинице. Ваш дом один из лучших в Чжэнчжоу. Оцените мое благородство — я купил его не торгуясь, за вашу цену, чтобы возместить вам причиненный мною ущерб.

— Ваша наглость и бесстыдство не знают пределов! Вы собственноручно отправили к Янь-вану моего сына! Изнасиловали мою невестку! И называете это «ущербом»! Ваша жертва удавилась, и этот акт мести и отчаяния вы называете безумным! Вы совершили неслыханное в Чжунго святотатство: не дали похоронить погубленных вами людей! Как простой бандит, забрали даже наши скромные сбережения, ограбив мертвеца! И ведете себя так, будто совершили простую застольную бестактность — забыли рыгнуть за столиком в знак благодарности хозяину за вкусное угощение!

— Я признаю, что погорячился с вашим сыном. Искренне каюсь. Сожалею, что не могу вернуть его тело — оно брошено в реку. Готов за свой счет поставить ему небольшую пагоду. Что касается его жены, то я в ее смерти не повинен. Миллионы женщин в стране среди четырех морей[177]и в этих четырех морях подвергались насилию, и если бы каждая кончала с собой, жизнь на земле давно бы прекратилась. Однако я пришел не просить прощения — этим вы не удовлетворитесь. Я желаю уладить дело миром…

— Взамен, конечно, вы хотите, чтобы я отказался от своей жалобы, посланной в Бэйцзин?

— Верно! Тогда я смогу заставить этого ничтожного Ло Гуана забрать назад его доклад танцзяню.[178]

— Точно говорят в народе: «Что бы ни произошло на земле, а козий помет всегда круглый». Вот и вы остались таким, каким всегда были, несмотря ни на что! Змея и в бамбуковой палке пытается извиваться! Даже сейчас вы лжете, изворачиваетесь, пытаетесь надуть собеседника, как мошенник купца. Вы, родственник правящей династии, могли бы получить титулы гуна, хоу или бо, самые высшие в государстве, если бы не ваши пороки и торгашеская сущность. Вы, знатный вельможа, предлагаете мне, простому торговцу, выкуп за кровь моих родных…

— Обычай это поощряет. Я поступаю, как подобает благородному мужу!

— При чем тут благородство! Вы просто попали в расставленную мною и Ло Гуаном ловушку! Мы знали, что тайцзянь покровительствует вам и постарается не дать ход докладу начальника сюньбу из Чжэнчжоу. Поэтому я послал не одну жалобу, а множество в самые различные инстанции. Во все три судебных органа — Палату наказаний, Цензорат и Верховный суд. В Нэйгуаньцзянь — Палату инспекции. В Ванфу — управление княжескими делами. В Нэйгэ.[179]У вас там немало врагов. Да и все ханьлини теперь против вас, так как вы убили их нового молодого коллегу и тем самым бросили вызов авторитету академии. Я изложил в жалобах все известные мне сведения и доказательства, предупредив, что доклад начальника полиции тайцзяню наверняка будет либо потерян, либо искажен. И точно — в нем оказались исправлены и подчищены иероглифы, называвшие имя и должность конкретного виновника. Убийцей в докладе объявлен некий Хон Хсеутуан, владелец загороднего поместья недалеко от Чжэнчжоу, коего и поручено арестовать Ло Гуану. Ваш замысел провалился, как вражеские происки против Чжугэ Ляна![180]В «Ди бао» уже появилось сообщение о снятии тайцзяня с поста. И к вам сразу после приказа о назначении сюньфу придет второй приказ — об отмене первого и вызове вас в столицу для расследования…