Как он рассказал в беседе с журналистом-международником Борисом Гурновым («РГ» – Неделя № 198 (6174) от 05.09.2013), в отношении Русакова дело обстояло следующим образом: «Его дочь, как выяснилось, была не только близка с Огородником, но даже собиралась, получив согласие родителей, стать его женой. Вот это был бы скандал – американский шпион в домашних тапочках пьет вечерами чай или что-нибудь покрепче с сидящим рядом в халате секретарем ЦК КПСС. Предвкушая близкую перспективу этого, руководители ЦРУ были в восторге. Они торопили Огородника быстрее заключить брак, обещая после этого резко повысить денежное содержание своего столь ловкого шпиона».

Характерно содержание контейнера, который Марта Петерсон заложила для Огородника 15 июля 1977 года в тайнике на Краснолужском мосту, не зная, что Огородника уже нет в живых. Когда Марту Петерсон доставили на Лубянку и в присутствии советника американского посольства вскрыли контейнер, закамуфлированный под булыжник, в нем обнаружили инструкции, вопросник, специальную фотоаппаратуру, золото, деньги и две ампулы с ядом.

«В кино по роману Юлиана Семенова “ТАСС уполномочен заявить” почти все было точно так же, как в жизни, – продолжает Бояров. – За исключением ряда деталей. И, конечно же, без какого-либо упоминания имени дочери секретаря ЦК КПСС. Нам, кстати, в ходе операции допрашивать эту девушку запретили. В романе и кино рядом с Огородником просто девушка Оля. Юлиан Семенов отлично понимал, о чем можно говорить и чего следует избегать».

Характерно то, что ни Григоренко, ни Бояров не получили взысканий за операцию, которая внешне закончилась провалом – потерей Огородника в ходе его ареста. Более того, оба были награждены орденом Красного Знамени. Судя по всему, Огородника никто арестовывать и не собирался – его просто ликвидировали как опасного террориста.

Виталий Константинович Бояров был не только заместителем и соратником Григория Фёдоровича Григоренко, но и земляком. Он родился в городе Чугуеве, что недалеко от Харькова, 27 августа 1928 года в семье чекиста. Отец Константин Васильевич погиб в 1942 году в партизанском отряде, а сын в 1944 году был принят в школу партизанских радистов по рекомендации друга отца, генерал-лейтенанта Тимофея Амвросиевича Строкача, который был заместителем наркома внутренних дел УССР, начальником Украинского штаба партизанского движения (1942–1944), начальником Управления по борьбе с бандитизмом НКВД УССР (1944–1946) и затем до 1956 года министром внутренних дел Украины. С февраля по апрель 1945 года, действуя в составе групп, Бояров неоднократно выполнял боевые задания в районе Львова и на передовой в качестве связника. В 1945 году он окончил школу по специальности «радиопеленгаторщик».

С июня 1945 года Бояров служил в подразделениях радиоконтрразведки, был секретарем комитета комсомола НКГБ – МГБ Украины, с 1949 года – во 2-м Управлении (контрразведка) КГБ при СМ Украинской ССР, был секретарем парткома. В 1956 году в течение полутора месяцев он находился в командировке в Венгрии с задачей оказать содействие войскам по предотвращению ухода путчистов за границу, выявить среди них главных зачинщиков беспорядков. С 1959 по 1961 год Бояров возглавлял 1-й отдел 2-го Управления – контрразведка против США. Под его руководством были разоблачены семь американских агентов. Все они признали свою вину, были судимы и осуждены в соответствии с законом. На тот момент Боярову едва исполнилось 30 лет.

После окончания 101-й школы КГБ в 1963 году Боярова направляют в Лондон заместителем резидента по линии «КР» (внешняя контрразведка), где он остается до августа 1965 года. После возвращения его назначают заместителем начальника Службы № 2 (внешняя контрразведка) ПГУ КГБ при СМ СССР, начальником которой до ноября 1969 года был Григоренко. После перехода Григоренко во Второй Главк Бояров становится начальником Службы № 2. Именно при нем, в 1972 году, на базе этой Службы создается Управление «К» ПГУ КГБ СССР, а Бояров получает звание генерал-майора. В марте 1973 года он становится заместителем начальника Второго Главка КГБ СССР, причем с 1980 года – первым заместителем в звании генерал-лейтенанта.

В 1985 году Виталий Константинович Бояров довольно неожиданно покидает КГБ и становится вначале первым заместителем, а потом начальником Главного управления государственного таможенного контроля при СМ СССР. Сам он вспоминает об этом так: «”По крупицам собирайте и приносите все, что касается коррупции, – сказал мне однажды Андропов, – скоро эта проблема станет для нас первостепенной”». Под руководством Боярова был принят Таможенный кодекс СССР. Однако здесь в его судьбе возникли проблемы, о которых он говорит с горечью: «В соответствии с новым кодексом руководящий орган нашей таможенной службы должен был называться Таможенным комитетом СССР. Дело моего переназначения казалось чистой формальностью, но все же требовало официального решения руководства страны. Бывший тогда премьер-министром Валентин Павлов сказал мне, что дело это решенное и он уже письменно представил меня Горбачеву как единственно возможную кандидатуру. А через пару дней премьер смущенно показал мне полученный им ответ: “От назначения воздержаться”. Сказал, что на вопрос “почему” Горбачев ответил ему: “Возражает Крючков”. Вот так!»

По мнению Виталия Константиновича, «назначенный руководителем КГБ Крючков помимо традиционно предвзятого отношения к контрразведчикам чувствовал, мне кажется, что профессионалы не считали его достойным занимать кресло, в котором ранее сидел Юрий Владимирович. Не было у него государственного размаха Андропова. Не могла пройти бесследно и наша острая стычка с Крючковым “на ковре” у председателя КГБ Чебрикова, строго спросившего, как могли позволить убежать сотруднику КГБ Гордиевскому, отозванному в Москву из-за границы по подозрению в измене Родине. Все молчали. А я встал и сказал, что причиной является “бардак” в отношениях 1-го и 2-го главных управлений КГБ. Вывезя Гордиевского в Москву, ПГУ, руководимое тогда Крючковым, в нарушение правил не передало его “под опеку” контрразведке, которая и не подозревала о том, что предатель свободно гулял по городу».

Как известно, 22 августа 1991 года Крючков был арестован по статье 64 УК РСФСР «Измена Родине» и доставлен в тюрьму «Матросская тишина». А Виталий Константинович Бояров посвятил себя ветеранской работе. Вместе с Григорием Фёдоровичем Григоренко он стоял у истоков Ассоциации ветеранов контрразведки «Веткон», возглавил ее после смерти Григоренко в 2007 году, а с 2012 года и до своей смерти 30 августа 2016 года оставался ее почетным президентом.

Мой отец всегда очень высоко отзывается о Григории Фёдоровиче Григоренко и считает его, как и многие другие, «асом контрразведки». Но вот что касается Виталия Константиновича Боярова – здесь оценки порой расходятся. Папа знал его довольно хорошо и часто встречался с ним. По его мнению, Бояров все же не был интеллектуалом и мастером сложных многоходовых комбинаций. В этом отношении следовало бы отметить другого заместителя Григоренко – а именно Ивана Михайловича Булдакова. Папа одно время работал именно под его руководством во Втором Главке, и у них даже вышла совместная монография по моделированию контрразведывательной деятельности. По словам папы, именно Булдаков стоял за многими успешными операциями 70-х годов, в том числе и по разоблачению Огородника. Помимо высочайшего профессионализма, Иван Михайлович был сверхтребователен в вопросах конспирации и не давал в этом вопросе поблажек никому – даже своим близким. Ну и, конечно, подлинным гением контршпионажа был Алексей Михайлович Горбатенко. Как отмечал полковник Андрей Петрович Фролов, «в этом умном, спокойном, доброжелательном человеке таились духовная сила, профессионализм, воля. Он, казалось, рожден, чтобы советовать и рекомендовать. В 70-е годы его назначили главным консультантом председателя КГБ СССР Ю.В. Андропова». По общему мнению, Алексей Михайлович был агентуристом высочайшего класса. К сожалению, у него возникли неприятности личного характера и проблемы со здоровьем, он стал болеть и рано ушел из жизни. Как это ни прискорбно, в наше время такие имена, как Горбатенко и Булдаков, по существу, преданы забвению.