– и Эмилио готов лечь спать.

Вой сирен разбудил его.

Во сне он бил ее по лицу. Говорил, что, если она заразит его чем-то, он найдет ее, даже если на это уйдут годы. А потом медленно перережет ей горло, использует ее кровь в качестве смазки и будет дрочить и смотреть, как она умирает. Круто. Это всегда приводило в ужас.

Во сне резкий монтажный переход перенес Эмилио к Крузу. Тот скулил от ужаса. Раненый, растерянный, напуганный, весь в крови. Его тело пыталось убежать, но сознание было затуманено тупым животным пониманием неминуемой смерти. Во сне он молил Эмилио о пощаде. Жри землю, твоя смерть ничего не значит. На твоей могиле напишут: ХОЛУЙ. КРЫСА. ТРУС. МРАЗЬ.

Как хорошо. Он испытывал праведный, почти религиозный гнев. Баухаус гарантировал идеальную систему избавления от трупа, если от Круза хоть что-то останется, когда Эмилио с ним закончит. Ох уж этот Баухаус – всегда заботливый хозяин.

Пробуждение было грубым, как обычно. Сердце Эмилио бешено колотилось. Он готов надирать задницы, записывать имена и решать вопросы. Вой полицейских сирен заставил его внутренние сигнальные флажки взмыть вверх. Он дернулся. Водяная кровать плеском отреагировала на его движения.

В лучшем случае Эмилио спал четыре часа. Терапевт диагностировал у него расстройство сна. Нерегулярное и слишком обильное питание. Наркотическая зависимость и большие дозы стимуляторов. На листке с рекомендациями все перечислялось под экзотическим заголовком «Девиантное поведение». Эмилио гордился этим. Такой статус подразумевал, что он является хозяином собственной жизни. Он желал, чтобы его диагноз всегда был таким.

Давным-давно он без малейшего труда бросил курить. И режим сна сможет изменить. Хотя он был на взводе из-за мета, стоило ему надолго остаться в одном положении, как сразу вырубало. По этой причине он постоянно ходил туда-сюда или отстукивал ритм подошвой. Если его заставить спокойно сидеть, он заснет… но только на четыре часа.

Надо что-то менять. Он не хотел умереть молодым и успешным.

Его тело рефлекторно попыталось принять сидячее положение, но поднялось только на треть. Сперва показалось, что у него внутри раньше времени треснула какая-то шпонка.

Потом он увидел, почувствовал.

Он был надежно привязан эластичным бинтом к стойкам кровати. За руки и за ноги. Крепкие узлы. Ямайки в комнате не было. Ее куртка тоже исчезла.

Эмилио заорал, стараясь перекричать вой сирены на улице.

…Брикет, не урони брикет…

В шее Круза что-то громко хрустнуло, когда он резко вскинул голову. Тихо. Ему показалось, что раздался вой сирен. Наверное, приснилось. Реальность напомнила о полученных травмах. Боль привела его в чувства, словно ручка громкости, вывернутая до упора.

Брикет, зажатый между коленями и грудью, был в сохранности. Круз смотрел, как он соскользнул на пол застрявшего лифта и упал будто мешок с мукой, выплюнув горку белого порошка на восемь тысяч долларов. Боли в теле Круза устроили концерт.

Он не запаниковал. Смел кокаин на руку и высыпал обратно в пакет. Несколько порций порошка прибыли на центральный вокзал его мозга. Он попытался собрать слюну, чтобы промыть нос, из которого опять потекла кровь.

На хуй. Пусть течет.

Он перебрал с кокаином и вырубился, хотя винил в этом раны и недостаток сна. В отключке видел кошмар об Эмилио. Не лучшее зрелище. Детальное изображение того, как платиновая бритва Эмилио слой за слоем срезает с него кожу. Фильм для взрослых со сценами насилия. Пару лет назад Круза на него не пустили бы без сопровождения.

Кенилвортский лифт из преисподней окончательно выжил из ума. Тусклый свет подвального коридора просачивался внутрь. Психоделический зазор достаточно расширился от прыжков Круза, и он протиснулся наружу. Внешняя дверь лифта отсутствовала. Кривая прорезь в бетоне фундамента. Лужи на полу отражали зеленоватый свет. Лампочки в кабине мигали, но работали.

Лифт рухнул. Это все объясняет.

Или, может, он попал на тайный этаж. В этих коридорах Фергус оттачивает свое мастерство и играет в видеоигры.

Время. Может, Ямайка уже пьет вторую или третью кружку кофе в «Бездонной чашке» и начинает злиться?

Еще одна доза, пока он не спрятал брикет. Круз вдохнул кокаин вперемешку с собственной кровью. Влажный порошок проскользнул по носовому проходу.

Круз спрятал брикет за пазуху и попробовал встать, опираясь на свободную руку. Когда он разжал ладонь, затянувшаяся рана снова открылась и на ней проступила блестящая свежая кровь. Круз мог сжимать руку в кулак, но не мог распрямлять ладонь. Для стрельбы сойдет. Он расслабился и сразу поскользнулся на влажном каменном полу. Горизонтальный пол казался непривычным. Клепаная подошва удержала его на ногах, и он схватился за ближайшую стену.

На полу оказалась не вода. Нечто, больше похожее на гнилостную слизь, виденную им в квартире старого антисемита. Или на сопли, выделяемые крошкой-монстром. Хотя Круз сомневался, что видел его на самом деле. Может, все дело в наркотиках.

Не верь своим глазам. Разве не в этом смысл наркотиков? Пролезть тебе в голову и перевернуть в ней все вверх дном. Сколько я принял? Я облажаааался.

Он держался за стену рукой, чтобы не упасть, и осторожно двигался по коридору. Странное свечение напомнило тухлую рыбу, купленную им однажды у уличного торговца – загорелого парня с переносным мармитом, торговавшего бумажными стаканчиками с приготовленным сигом. Вкусно, но когда Круз зашел со стаканчиком в туалет, то заметил, что рыба ведет себя как рекламный плакат, подсвеченный сзади – рыбное мясо светилось голубоватым светом. Два часа спустя Круза вырвало белой пеной. Он ненавидел, когда его тошнило. Последний раз он блевал во время полета. Ты теряешь контроль над собственным телом, и ланч в придачу (дорогой и вкусный). Чувствуешь, как по твоим легким барабанят тысячи кроличьих лапок. А вкус блевоты и кислотных отбросов не выветривается изо рта часами. Супер.

Мягкое освещение в коридоре было точь-в-точь как та рыба, только зеленое. Оно вернуло неприятные воспоминания.

Круз рыгнул и почувствовал вкус желудочного сока. Он не хотел есть – аппетит пропал из-за кокаина. Но понимал, что надо перекусить. Может, в той вонючей забегаловке, где его ждала Ямайка. От мысли о еде он снова рыгнул.

Какая-то фигура в конце коридора рыгнула в ответ. Круз изо всех сил старался сдержать рвоту.

Отрыжка эхом отразилась от бетонных стен подвала, словно взрыв закупоренного миномета. За ней последовал сдавленный смех и свист учащенного дыхания.

Сознание Круза прояснилось, и он выхватил пистолет. Примерно в трех метрах впереди спиной к свету стояла человеческая фигура. Слипшиеся волосы торчали во все стороны. Туловище облачено в тяжелую байкерскую куртку. Рука в перчатке