–  Меня зовут Блават, командующий.

–  Что ж, Блават, похоже, мы готовы. – Он кивком показал на ворота. Там уже маячил даунир, которому, чтобы пролезть сквозь них, пришлось едва ли не встать на четвереньки.

Бринд направил свою лошадь вперед, чтобы поприветствовать великана.

–  Командующий Бринд Латрея! – крикнул Джарро через разделявшее их пространство. Четыре вороны сорвались со стен и, прерывисто взмахивая крыльями, полетели в город, когда раскатистый голос Джарро заметался между крепостными стенами. – Селе Джамура! Я захватил с собой одежду и несколько книг, чтобы почитать в пути, но, может быть, мне нужно было взять еще что-нибудь?

–  Селе Джамура, Джарро. Нет, ничего больше тебе не понадобится.

Гигант приблизился, его тень упала на Бринда. Солдаты не сводили с него изумленных глаз, разглядывая его козлиную голову и бивни. По другую сторону ворот собралась изрядная толпа горожан, они тоже глазели и жестикулировали. Визжали ребятишки, углядев ходячую древность. Однако мало у кого из собравшихся достало бы ума и образованности, чтобы опознать в этом видении осколок древних времен.

–  Ты готов, Джарро? – спросил Бринд.

Гигант театрально застыл, обдумывая вопрос.

–  Да, готов. С нетерпением жду, когда начнется наше маленькое приключение.

–  Осознаешь ли ты всю опасность возложенной на нас миссии? – настаивал Бринд. – Мы не отдыхать туда едем. Ты не обязан…

Даунир поднял массивную волосатую лапу, заставив командующего замолчать, чем слегка оскорбил его, хотя тот знал, что великан не имел в виду ничего обидного.

–  Я много лет мечтал покинуть этот город, где жил почти в плену, хотя и по приглашению империи. Конечно, мне все время находили занятия, чтобы я не скучал, однако кто станет читать о мире по книгам, когда есть возможность увидеть его своими глазами. – И он поднес толстый, как бревно, палец к своему органу зрения, словно Бринд не знал, что такое глаз.

–  Значит, все собрались. – Бринд повернул лошадь и рысью поехал вдоль строя. Живая стена солдат символизировала боевую мощь армии, которая из поколения в поколение сохраняла единство империи.

Прозвучал приказ открыть ворота, и солдаты начали покидать Виллджамур. Издалека Бринд слышал крики жителей, которые радостно приветствовали своих военных, отправлявшихся на какую-то далекую войну. И это тоже повторялось из века в век. Хотя, быть может, люди кричали не столько из чувства патриотизма, сколько потому, что появилась возможность покричать.

Как только внешние ворота распахнулись, вокруг них собрались беженцы, взяв выступающие батальоны в живое кольцо. Вонь из переполненных выгребных ям вперемешку с резким запахом торфа от горящих костров оглушала, зрелище бесчисленных палаток, заполнивших тундру от края до края, точно второй город, потрясало. Ошалевшие псы носились по лагерю кругами, подныривая под развешанное на веревках белье, которое так смерзлось за ночь, что даже не шевелилось на ветру. Покрытая грязью дорога на восток, прямая, как полет стрелы, прорезала это адское предместье. Чумазые, закутанные в неимоверное тряпье люди хватали проезжающих всадников за стремена, за ноги, умоляли о чем-то, а вид одной несчастной матери с мертвым младенцем в матерчатой перевязи на спине едва не разорвал Бринду сердце. Он знал, что чувство вины, которое он испытывал каждый раз, проезжая мимо этих людей и игнорируя их страдания, снова не даст ему спать по ночам. Безнадежность была повсюду.

– Эти беженцы… – Канцлер Уртика стоял у окна, рассматривая сквозь шпили лагерь, раскинувшийся у ворот Виллджамура. – Они меня несколько раздражают.

Трист вышел из тени:

–  Желаете, чтобы они были истреблены немедленно, сэр?

Уртика ответил ему пристальным взглядом, не снимая рук с подоконника:

–  Главное – правильно рассчитать время, дорогой мой. Вот что главное. Разумеется, я хочу уничтожить их, разделаться с ними, чтобы они не позорили империю. Ведь мы – это город-легенда. Издревле поэты слагали стихи о ночах Виллджамура. Мы не можем позволить им и им подобным оставаться здесь, нет.

–  И каковы ваши планы? – спросил Трист. – Вы из-за них позвали меня сюда?

–  Отчасти да, безусловно. Кроме того, мне хотелось спросить, как идут дела у нашего друга-румеля, следователя.

–  Неплохо, – отвечал Трист. – Насчет убийств он помалкивает. Думаю, он что-то накопал. Хотя обычно он так не молчит.

–  По-твоему, он уже вычислил преступника? – поинтересовался Уртика.

–  Я в этом уверен, – сказал Трист, надеясь, что ему удастся скрыть тот факт, что он сам уже поймал убийцу. Получив от Туи все необходимое, он позаботится о том, чтобы она села в тюрьму и была повешена, разумеется, но пока она нужна ему самому. Да, главное – правильно рассчитать время. А сейчас ему совсем не хотелось рассматривать свои действия как злоупотребление доверием Уртики.

–  Я получил множество запросов от глав инквизиции разрешить следователю Джериду явиться в Совет с целью опросить советников. Однако подобный шаг вызывает у меня опасения.

–  Конечно, канцлер. Я уже принял меры к тому, чтобы отвлечь внимание Джерида.

–  Хорошо. – Уртика не сводил взгляда с помощника до тех пор, пока тот не занервничал. – Скажи мне как его ассистент, что ты знаешь об этих убийствах?

–  Очень мало, – солгал Трист, – поскольку улик почти нет. Похоже, что обоих советников убили предумышленно. Какие-то дикие твари.

–  Твари, говоришь. – Уртика явно удивился. – Гм… времена и впрямь настали странные. Мне донесли, что мертвецы встают из своих могил и ходят среди живых… но это строго между нами.

–  Конечно, канцлер. Разумеется.

–  О наших военных операциях мы тоже не объявляли открыто, хотя новости неизбежно просочатся.

–  С кем мы воюем? – спросил Трист.

–  С варлтунгами. Я немного обеспокоен отсутствием вестей с фронта. Обычные полеты гаруд прервались. Мало нам этого, так еще оравы вонючих переселенцев торчат у наших ворот, валяясь в собственном дерьме и отравляя воздух своим зловонием. Пройдет совсем немного времени, и зараза от них начнет просачиваться в город.

–  Вы разработали план, сэр?

–  Да, Трист, конечно. Я разработал план. Это еще одна причина, по которой я позвал тебя сюда: мне нужны твои мозги.

Уртика шагнул к двери и распахнул ее, чтобы проверить, нет ли за ней кого-нибудь. Потом запер ее и отвел Триста в самый дальний угол комнаты.

–  Теперь поклянемся овинистами, – сказал он, и Трист сразу понял, о чем речь.

Уртика обнял Триста за плечи:

–  Предположим, наша новая императрица подпишет несколько указов… уничтожить этих беженцев. Предположим, она втайне сдвинет дело с мертвой точки, а потом вдруг… об этом узнают Совет и инквизиция. Каковы будут официальные последствия согласно законам нашей империи?