Пауль редко говорил с детьми о Людвиге и сестрах. В 1953 году он написал Рудольфу Кодеру: «Я не общаюсь со своим братом с 1939 года; он написал пару раз, когда я был в Англии, в ответ на приглашение мисс Денеке. Я не ответил. Не знаю, сделал бы я что-нибудь, если бы знал, что он смертельно болен». К тому времени Пауль сумел оставить прошлое позади. Людвиг и Гретль считали, что ему пришлось отстраниться от семьи, чтобы вести свободную, полноценную и счастливую жизнь.

После смерти Гермины некогда процветающий Пале Витгенштейн продали под застройку. Бульдозерами и кранами его снесли до основания, и это окончательное разрушение отмечало символический конец истории Витгенштейнов. Пауль и его сын были последними потомками Карла по мужской линии, и, не имея ни малейшей надежды вернуться в венский дом, они искали новой идентичности и новой надежды в дерзкой, оптимистичной жизни в Америке. Пауль писал Рудольфу Кодеру:

В понедельник, 6 марта 1961 года, друзей пригласили отдать последний долг на американский манер. Тело Пауля привезли из North Shore Hospital, где он умер, в Fliedner Funeral Home на Мидл-Некроуд, где на следующий день в 10 утра прошли похороны. Речей не говорили. Людей собралось немного. Впереди сидящий человек встал и поставил иглу на граммофонную пластинку с записью «Немецкого реквиема» Брамса со скоростью 33 об/мин. Каждый раз, когда заканчивалась сторона, он подходил и переворачивал пластинку, пока, наконец, не прозвучал заключительный аккорд:

Никто не вышел сказать прощальных слов, не пели погребальных песен, не читали молитв. Иглу сняли с пластинки, и когда вращение остановилось, все вышли.

В The New York Times вышел длинный некролог, где были отмечены главные вехи карьеры Пауля. В Лондоне Тревор Харви хвалил его за исключительную доброту, закончив свой некролог в журнале Gramophone словами: «Как друга, Пауля Витгенштейна никогда не забудут, пока живы те, кто его знал; но и когда все друзья уйдут, любители музыки еще долго будут вспоминать его с признательностью за ту музыку, которая была написана благодаря ему»[541]. Дань уважения Марги ее эксцентричному товарищу появилась в Лондонском Times через одиннадцать дней после его смерти: «Преданность друзьям была частью его мощной личности. Пауль Витгенштейн действительно написал выдающуюся страницу в истории музыки»[542].

Хильда Витгенштейн умерла в марте 2001 года, к тому времени она уже ничего не видела и не понимала из-за болезни Альцгеймера. Тридцатью годами ранее она переехала с Лонг-Айленда в Нью-Йорке в Ньюфаундленд, штат Пенсильвания, и жила в доме, который спроектировала сама с помощью кубиков Лего. Тело Пауля эксгумировали из могилы на Лонг-Айленде и перезахоронили на кладбище Pine Grove неподалеку. С годами она стала с подозрением относиться к окружающим и отдалилась от самых верных друзей: Каролины Ролли, Дороти Лутц (леди, которая за ней присматривала), своего сына — Пауля-младшего и одной из дочерей. Несмотря на свою подозрительность, она отдала большую часть своего состояния религиозной группе пенсильванских христиан. Годами она хранила библиотеку ценных рукописей Пауля, ревностно запирала в ее комнате, куда никому не разрешалось заходить. После ее смерти там обнаружили множество сокровищ, в том числе давно утерянную рукопись «Музыки для фортепиано с оркестром» Хиндемита. После смерти Хильды библиотеку Пауля — три с половиной тонны книг и рукописей — продали на аукционе Sotheby’s в Лондоне. Ее купил китайский предприниматель по имени Нг, сколотивший свое состояние в Гон-Конге на биг-маках.

Элизабет, Иоганну и Пауля (младшего) Витгенштейнов родители в строгости воспитывали на Лонг-Айленде. Они запомнили отца как «строгого, непонятного и в какой-то мере отдаленного и импозантного»[543], и что он необыкновенно любил Рождество. Дома на Лонг-Айленде они говорили по-английски и не понимали, когда родители разговаривали по-немецки. На фортепиано их учила играть бывшая ученица Пауля Эрна Оттен, но никто из них не обладал особенной музыкальностью. У Элизабет не было детей. После школы она тяготела к профессиям, связанным с уходом. Ей больше всего доставалось из-за нервного характера отца. Она умерла в результате несчастного случая в феврале 1974 года, во Флашинге, в Квинсе; что произошло, никто так толком и не смог объяснить. Иоганна, которую с детства стали называть Джоан, вышла замуж за датчанина и родила пятерых детей, старший из которых родился еще при жизни Пауля. В настоящее время она ушла из книжной торговли и живет одна в своем доме в далеких лесах Виргинии. Пауль-младший еще с юношеских лет был слаб здоровьем. Он был одаренным математиком и какое-то время работал программистом. В начале 1960-х годов в психиатрической клинике он научился рисовать, а когда его выписали, переехал жить в Австрию, где провел несколько успешных выставок своих картин под именем Луис Витгенштейн.

Братья Стонборо, Томас и Джи, никогда особенно не ладили. Томас умер в 1986 году, продав большую часть своего наследства, включая модернистский дом Гретль на Кундмангассе, знаменитую картину Климта (портрет его матери) и несколько рукописей Людвига Витгенштейна, которые он толком никак не назвал. Дом на Кундмангассе годами находился под угрозой сноса, и в конце концов его спасли любители архитектуры; теперь это венская резиденция болгарского Института культуры. Сын Томаса Пьер работает в частном банке, у него три сына.

Джи Стонборо умер в 2002 году в Глендоне в Дорсете. Некоторое время у него были проблемы из-за финансовых обязательств перед Страховой компанией Ллойда, а в последние годы ему поставили кардиостимулятор. Его жена Вероника умерла чуть раньше него. У них было трое детей, но только одна внучка, поэтесса. Поместье Глендон было продано в 2007 году.

Линия Зальцеров процветала численно, но многих членов семьи подкосил рак. Большинство потомков Хелены остались в Австрии, они разделили право владения (во все сокращавшемся имуществе) летним пристанищем Витгенштейнов в Хохрайте. Второй сын Хелены и Макса Феликс Зальцер, известный музыковед, умер в 1986 году. Через четыре года его вдова продала его коллекцию рукописей за 1,85 миллиона долларов — в их число входила оригинальная рукопись Сонаты для виолончели ля мажор Бетховена, письмо Шуберта и рондо Моцарта. В 1958 году Феликс унаследовал Пале в Нойвальдэгге. Он никогда там не жил. Какое-то время там располагался санаторий для 200 этнических немцев, перемещенных лиц. Потом он продал его за 23 миллиона австрийских шиллингов. Землю разделили, и часть передали в частное владение, а огромный участок перешел государству. В 2006 году наследники Пауля смогли отвоевать небольшой участок имения Нойвальдэгг через Конституционный суд для жертв национал-социализма.