В связи с тем, что Богданов в первые трудные годы войны показал себя всесторонне раскрывшимся руководителем, в партийно-деловой характеристике от 29 марта 1942 года секретарь ЦК КП(б) Казахстана Скворцов и нарком ВНУДЕЛ КССР Бабкин отметили: «Может быть выдвинут на самостоятельную руководящую работу» [А.2].

С началом 1943 года верховному руководству страны, имевшему полную информацию о действительном состоянии дел на фронте и в тылу, стало ясно, что военная ситуация переломлена в пользу Советского Союза. Ещё предстояли страшные кровопролитные бои, ещё необходимо было отразить сильнейшее летнее наступление немецкой армии, но в стратегическом плане чётко просматривалось, что фашистская военная машина не сможет выдержать готовившегося мощного напора Красной Армии, обеспеченной неиссякаемыми резервами тыла и высоким патриотическим подъёмом всего народа. Правильно говорили опытные немецкие завоеватели: никогда не берись воевать с Россией!

Настала пора поразмыслить о ряде преобразований во внутренних делах и о возвращении к предвоенным задумкам, сорванным вероломным нападением. Прежде всего, решили уравнять между собой специальные звания НКВД и армейские воинские звания. Для этого ввели для всех новые знаки различия: погоны, которые до Октябрьской революции использовались в русской армии.

В соответствии с принятой схемой преобразования специальных званий наркому внутренних дел Казахской ССР старшему майору гб А.Н. Бабкину присвоили спецзвание комиссар гб III ранга. Заместитель наркома майор гб Н.К. Богданов приказом НКВД СССР от 14 февраля 1943 года получил спецзвание полковника гб. Теперь отец, как, правда, оказалось, всего на три месяца (даже фотографии такой не сохранилось) надел погоны с двумя просветами и триадой звёзд.

Вернулись и к предвоенной идее о разделении НКВД на ведомства госбезопасности и внутренних дел. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 апреля 1943 года из состава НКВД вновь, как и в 1941 году, «путём выделения оперативно-чекистских управлений и отделов», был образован самостоятельный Наркомат государственной безопасности (НКГБ) СССР, возглавить который опять поручили комиссару гб I ранга Меркулову [Л.23]. Интересно, что сотрудники, как перешедшие в НКГБ, так и оставшиеся в НКВД, сохранили свои персональные спецзвания с добавлением к ним слова госбезопасности.

В похудевшем НКВД, главой которого остался генеральный комиссар гб Берия, производились назначения на появившиеся новые должности наркомов союзных и автономных республик (24 вакансии) и начальников областных управлений (39 вакансий).

Приказом НКВД СССР № 1090 от 7 мая 1943 года полковник гб Богданов был назначен наркомом внутренних дел Казахской ССР. Этим же приказом полковник гб А.А. Пчёлкин (преемник моего отца по Казахстану) стал наркомом внутренних дел в Киргизии. Высокие должности республиканских наркомов следовало поддержать соответствующими спецзваниями. Через пять дней приказом НКВД № 1111 от 12 мая 1943 года Богданову, Пчёлкину и другим наркомам (всего в приказе 11 человек) присвоили специальное звание комиссар гб [А.З]. Можно только позавидовать (белой завистью, конечно) такому взлёту: за три месяца из майора гб в комиссара гб, то есть, по армейским меркам, в звание генерала! Отцу тогда исполнилось 36 лет. На золотом погоне с голубыми косыми полосками он стал носить одну генеральскую звезду.

Следует отметить, что, учитывая военное время и имевшийся предвоенный опыт, все указанные назначения нарком Берия произвёл очень оперативно, без обычной долгой переписки с партийной бюрократической машиной. Ясно, что без санкции Сталина дело не обошлось. А партийным органам пришлось заниматься вопросами согласования назначений на ключевые должности уже постфактум.

15 мая 1943 года состоялось заседание бюро ЦК КП(б) Казахстана. 23-м пунктом утвердили задним числом наркомом внутренних дел Казахской ССР Богданова, 24-м также формально поступили с Бабкиным, утвердив его наркомом госбезопасности республики. Как и положено, эти вопросы вынесли на утверждение ЦК ВКП(б). Далее по предложениям наркомов в обоих ведомствах утвердили начальников областных управлений и их заместителей.

Следует отметить, что, став наркомом, Богданов подобрал себе достойных, работоспособных заместителей — П.В. Николаева, П.П. Белюнова, А.Ф. Мусина и Г.Н. Калашникова. Вместе они трудились бок о бок три года, до нашего отъезда из Казахстана. Потом на много лет сохранили тёплые товарищеские отношения: переписка между коллегами велась до самых последних дней их земного жизненного пути. В Музее МВД Казахской ССР [М], открытом в 1975 году, эта великолепная пятёрка представляла самостоятельную экспозицию руководителей ведомства в годы войны, о чём мы расскажем позднее.

Один из больших и серьёзных вопросов, которым сразу же пришлось заниматься новому наркому Богданову, был связан с расширением производственных мощностей Карагандинского угольного бассейна, обеспечивавшего танковую промышленность коксующимся углем. В апреле 1943 года ГКО поставил непростую задачу: скоростным методом осуществить строительство 4-го углеразреза НКВД, предназначавшегося для добычи угля открытым способом. При этом срок окончания строительства был назначен на 31 декабря 1943 года. В результате проведенной работы суточная производительность разреза должна быть доведена до 4000 тонн, с последующим увеличением до 9000 тонн [А. 17].

Работы по возведению углеразреза возложили на Главное управление лагерей железнодорожного строительства (ГУЛЖДС) НКВД. Для обеспечения объекта рабочей силой передали на строительство 7000 военнопленных и 600 заключённых. Кроме того, на строительство направили 5000 рабочих-трудпереселенцев, 500 инженерно-технических работников и 500 человек военизированной охраны. Всю эту массу людей надо было хоть как-то обустроить буквально на голом месте. Высшим руководством страны задачи по объёму добычи угля ставились, и за их невыполнение в условиях войны можно было жестоко поплатиться. А вот вопросы бытового обеспечения рабочих скромно умалчивались и отдавались на откуп местным властям, которым для строительства жилья следовало изыскивать собственные ресурсы.

Благодаря принятым кардинальным мерам к июлю 1943 года уже можно было говорить о том, что трудящиеся Карагандинского угольного бассейна достигли требуемого роста угледобычи: из месяца в месяц выполнялся Госплан большинством угольных предприятий. Однако далось всё это тяжким трудом рабочих, проживавших в скверных материально-бытовых условиях. Особенно плохо обстояло дело с общественным питанием — обеды готовили низкого качества, да при этом ещё обвешивали и обсчитывали. Общежития не имели оборудования, постельных принадлежностей. Зимой некоторые ночлежки не отапливались и не обеспечивались водой. Внимание к элементарным нуждам человека всегда стояло у нас на последнем месте. В связи с этим наблюдалась большая текучесть рабочей силы. В условиях военного времени самовольный уход с предприятия трактовался как дезертирство со всеми вытекавшими из этого последствиями. За полгода из Карагандинского бассейна сбежало более 5000 человек. Перед органами прокуратуры и милиции ставилась задача борьбы с дезертирством и дезорганизацией производства. Учитывая острую нужду бассейна в жилье, обязали ГУЛАГ НКВД СССР построить в 1943 году 10 тыс. км2 жилой площади. В целях улучшения питания рабочих подсобное хозяйство комбината освободили от обязательных госпоставок. Для пополнения рабочей силы постановили: мобилизовывать каждый месяц из разных областей республики по 2000–3000 физически годных рабочих.