Глава 33

ЛЕВ

Всё время казалось, что не могу надышаться перед собственной кончиной. Жуткое предчувствие оплетало душу и тело, как бы я не боролся с ним, убеждая мозг и сознание, что всё пока хорошо. Жена держится, малышка здорова и под надлежащим уходом, Слава подходит, как донор и целеустремлённо лечится. Женя…

С Женей всё иначе. Она хочет уйти, забыть меня и всё связанное со мной, как страшный сон, и я впервые понимаю её. Впервые сознаю, что без меня она наконец сможет вдохнуть полной грудью. Разумом понимал, но душа никак не пускала, стонала, кровоточила, выла, но не пускала. Я бы продал эту упрямицу дьяволу, лишь бы забыть, не чувствовать и не тосковать.

"Займись своей женой и ребёнком", последнее, что девушка бросила в ответ и была права. Я обязан перенастроить сердце и душу в правильное русло, пока не потерял и их.

— Где моя дочь? — в очередной раз прошелестела Олеся, глядя на меня желтушными белками глаз.

— Она дома, детка. Ждёт тебя, — ласково заверил я, поглаживая безжизненную руку.

Шла вторая неделя после родоразрешения супруги и без ужаса смотреть на неё было невозможно. Девушка напоминала скелет, обтянутый кожей, желтизна кожных покровов и ногтей. Сознание часто перемешивало хронологию памяти. Жена могла раз двадцать спросить о дочери, а потом рассказывать, как её только что навестил отец. По словам врачей, болезнь Олеси плавно перетекла в тяжёлую стадию и с пересадкой печени стоило поторопиться.

— Она плачет? Я слышу, как она плачет… Дай мне её, — в который раз просила супруга, и я на стену лез, объясняя и объясняя ей ситуацию.

Лечение шурина изводило не меньше. Отсчитывал чуть ли не секунды, ожидая день икс, который настал и на мой взгляд слишком поздно. Жену погрузили в медикаментозную кому, желая помочь организму бороться с болезнью во сне. Тогда и начался сущий ад. Маячил от её постели к постели Булатова, нервно заламывая пальцы и кисти рук. Хотелось орать благим матом на всех, что находились в радиусе пяти метров, но понимал, что так не помогу ни себе, ни супруге.

Ещё через двое суток, показатели Олеси ушли на ту границу, когда ждать уже было нельзя, а в её состоянии прослеживалась последняя крупица просвета для хирургического вмешательства. Часы ожидания в операционном боксе извели в конец. Женя находилась рядом, как супруга Булатова, но отчего-то был уверен, что она больше желала поддержать меня, чем его.

— Сколько времени восстанавливается печень до нужного объема? — задумчиво спросила девушка.

— Около четырёх месяцев.

— В этот период ему нельзя пить? — уточнила она.

— Конечно. Думаешь, может сорваться?

— Не знаю, — пожала плечами бывшая и вгрызлась в большой палец, явно что-то обдумывая в своей голове. — Лёв, а кто сейчас ведёт дела на фирме?

— Ник с Аликом. Почему ты спрашиваешь?

— То есть ты вообще пока несведущ в этом?

— Моя жена при смерти, Жень, — напомнил я. — И после операции ей также предстоит долгая реабилитация.

— Да, конечно, — кивнула она, кажется занервничав ещё больше. — Но ты всё равно постарайся не забрасывать фирму, ладно?

Оценивающе осмотрел девушку, заметив, что она явно чем-то обеспокоена. С каких пор её волнует наш семейный бизнес? Но обдумать до конца не успел, отреагировав на появление хирурга. Замер, вопрошая одним взглядом.

— Операция прошла успешно, но судить ещё рано. Будем наблюдать, — после повернулся к Жене. — Ваш супруг так же в полном порядке, но под действием наркоза. Рекомендую отдохнуть и вам, поезжайте домой и поспите. Пока вы ничем не можете им помочь, вся работа за нами.

Врач вежливо откланялся и исчез в одном из помещений операционного бокса, а я заботливо посмотрел на бывшую.

— Он прав. Поезжай домой, Жень. Я останусь пока.

— Его совет и тебя касался, — помотала она головой. — Правда, Лёв, поехали со мной. Ты здесь уже трое суток. Дети тебя не видят.

Девушка мягко взяла меня за локоть, прося следовать за ней.

— Ладно, — выдохнул я и поплёлся следом.

Действительно, по детям я безумно стосковался. Машу весь вечер не выпускал из рук и общался с юлящим рядом Костей. Женя так же была рядом, поддерживая наши беседы.

— Почему ты спросила меня о фирме? — тихо молвил я, качая люльку.

Женя явно напряглась, задумчиво глядя на засыпающую малышку.

— Слава угрожал мне, — решилась на ответ девушка, боязно посмотрев на меня. — Угрожал, что лишит тебя всего, если я потребую развода.

Молча переварил её признание и вдруг стало смешно.

— Что? Чего ты смеёшься? — поразилась девушка.

— А разве не весело, что взрослый мужик пытается спасти шантажом брак, который сам же развалил? Он уже опустился ниже некуда.

— Не думала, что стану супругой такого человека, — горько произнесла она.

— Мы не оставили тебе выбора, — с сожалением выдохнул я и, не сдержавшись, взял её ладонь в свою. — Но я обещаю тебе, что больше не позволю ему манипулировать тобой. Не обращай внимание на его угрозы. Я взрослый мальчик и сам разберусь с шурином, а ты… Наладь жизнь на своё усмотрение, в этом я готов тебе всячески помочь, только попроси.

Женя глубоко вздохнула и еле заметно кивнула. Нутром чувствовал, что ей не по себе в очередной раз слышать от меня такое, но уговор, есть уговор. Мы больше никто друг другу и должны наконец обрести эту свободу.

— Почему так? — спустя некоторое молчание произнесла она.

— Что так? — повёл головой, но сердце уже предчувствовало упрёк.

— Почему тебе всегда проще уйти, отказаться, сдаться, чем бороться за нас? Ты не боролся с обидами, когда погиб Константин Юрьевич, не пытался наладить отношения, когда снова встретились и ты узнал о сыне, не боролся за нас перед моей свадьбой, пойдя на поводу Леси, даже сейчас отпускаешь вот так спокойно, без напряга.

— Неправда, — тут уже не смог молчать. — Да, я проявил глупость до всего этого, но после нашей последней ночи, я был готов свернуть горы ради тебя…

— Но не сделал этого! Почему не пришёл в тот день? Почему позволил выйти за него?! — в медовых глазах заплескалось отчаяние.

— Олеся… Из-за неё. Она грозилась разводом и прессой, где намеревалась вскрыть всё о тебе. Это бы начало угрожать репутации Кости, а значит и твоего отца. Если бы вскрылось, что ты танцовщица в клубе, даже брак с Булатовым не спас бы нашего сына, зная о категоричности Виктора. А сейчас… Сейчас я осознал, что стал корнем твоих бед. Так больше нельзя.

— Значит уйти для тебя проще? — проронила она, склонив голову без надежды.

— Не проще,