– Сорок нитей только здесь! – с гордостью сказала Влада. – И у них такой эффект потрясающий, с годами только усиливается. Дать телефон косметолога? Ты надолго здесь?

– Завтра вечером улетаю.

Влада как будто забыла, что Ксана – нищая переводчица, и вела себя с ней как с подругой, обладательницей равных возможностей.

– Не, если завтра, то не получится. К ней запись вперёд на месяц. Ты, когда в следующий раз прилетишь, заранее сообщи, я тебе всё в лучшем виде организую.

Пришлось кивнуть.

Влада то ли устала от своей речи, то ли заскучала, но как-то на глазах выдохлась и погрустнела. За окном было уже совсем темно, поэтому хозяйка, не вставая со своего кресла, нажала какую-то кнопку – и шторы пошли на сближение, а сфинкс засветился вдруг тёплым золотым огнём. Он был, оказывается, светильником особо крупных размеров и даже не думал задавать никаких вопросов.

– Ты как вообще? – спросила Ксана, потому что Влада сгорбилась вдруг в своём кресле и накручивала на палец прядь волос.

– Да вообще-то у нас капец, – сказала хозяйка. – Пётр всё спасает свой бизнес, и мы уже столько квартир «съели», не представляешь себе. Нервничает, отдыхать не умеет, только с бабами. Ну… ты же его видела, всё поняла?

Голос её звучал осторожно, от слова к слову – не говорила, а шла как по кочкам через болото. Сфинкс снова мигнул, прикрыл один глаз, подсвеченный зелёным.

– Мы с ним мало общались, только в Сепэ вместе ходили. Ничего я, честно говоря, не увидела и не поняла.

Влада рассмеялась:

– Ну ты даёшь, мать! Ври, да не завирайся! Пётр мне рассказал, как ты на него в лесу прыгала.

Ксана вспыхнула не хуже сфинкса:

– Он сам, Влада! Я бы никогда… После всего что ты…

– Никогда, после всего… – передразнила Влада. – Да ладно, успокойся, я так и думала, что он сам к тебе полез. Пётр никому проходу не даёт, даже к филиппинкам моим клеился. Просто… решила проверить. Знаешь, всякое бывает.

Дальше последовал долгий рассказ о коварстве подруг, у которых глаза завидущие, руки загребущие (а задницы – отвисшие!). Ксана уже слышала всё это в Швейцарии, но не посмела перебить Владу. От злости на Петра её прямо-таки подбрасывало на месте, точно как собачек, выпрашивавших ужин.

– Жослин, забери зверей! – крикнула Влада. – И свари нам кофе. Будешь кофе?

Ксана кивнула, хотя её и без кофе трясло, как самолёт в зоне турбулентности.

– Я рада, что мы всё выяснили, – заявила Влада. – Ты, конечно, не в его вкусе, но иногда мне кажется, что у него совсем никакого вкуса нет.

Она вдруг вскочила со своего кресла и плюхнулась рядом с Ксаной на диван.

– В последнее время вообще чудит. Говорит, давай девушку в гости пригласим.

– Какую девушку? – не поняла Ксана.

– Ну, третью. Ты прям как из колхоза «Невинность»! Не слыхала про такое?

– Слышала, но… А ты что сказала?

Влада угрюмо мотнула головой:

– А что я могла сказать? Я на все его просьбы отвечаю одинаково: да, дорогой, так точно, дорогой.

Ксана взяла Владу за руку, не зная, что говорить. Самолёт покинул зону турбулентности, летел теперь среди безбрежной жалости и не знал, где приземлиться…

– Приехала в ту пятницу, совершенно обычная тётка, прям как ты. Ой, я не хотела!..

– Я не обиделась, – улыбнулась Ксана, – рассказывай. Как он её нашёл?

– Да вот это не проблема! Есть сайты, там миллион таких предложений – бесплатных, за деньги, как угодно. Они с Петром списались, обсудили детали, расценки. Я согласилась быть с ними в комнате, ну… чтобы они при мне. А меня чтобы не трогали! – вдруг крикнула она, напугав Жослин, возникшую на пороге комнаты с кофейником. – Сами нальём, иди, – махнула рукой Влада. – Выведи собак, они давно просятся.

Пока не хлопнула входная дверь, хозяйка и гостья молчали.

– Ну и вот, приехала эта тётка. Я как на неё посмотрела, так сразу и поняла, что она со мной больше хочет, чем с ним. Пошли в комнату, вон ту… Жослинке дали выходной, она с подружками куда-то умотала. У них своя тусовка, а у нас – своя. Лучше бы я с филиппинками пошла в какую-нибудь столовку с тараканами, чем смотреть, как он её…

– Тараканов в городах сейчас вроде бы нет, – неуклюже перевела тему Ксана. – Они ушли из-за вайфая.

– При чём тут тараканы и вайфай? – рассердилась Влада, отняв у гостьи свою руку. – Ты меня слушаешь хотя бы? Ты представляешь, каково это – смотреть на своего мужа с другой бабой?

– Но ты же могла отказаться.

– Да не могла я! У Петра сейчас трудное время, сказала ведь. А так он хоть немного расслабился, переключился. На меня всё глядел… Потом благодарил не представляешь как. Ты одна, говорит, меня жалеешь и понимаешь… На другой день шубу новую купил, хотя нам сейчас не по карману.

Влада вдруг всхлипнула.

– Уходи от него! – выпалила Ксана, как наяву увидевшая обрюзгшего пожилого Карлсона, выписанную со специального сайта тётку и бедную Владу, сидящую в кресле напротив кровати.

Влада расхохоталась:

– Да ты что, Ксенчик, головой треснулась? Куда мне уходить, к тебе? Или в Зубцов вернуться, к матери?

Сфинкс вновь подмигнул левым глазом, и Влада, наконец заметив это, вскочила с места:

– Опять не контачит!

Оказывается, глаза у сфинкса по задумке декоратора должны были гореть равномерным зелёным огнём, но где-то отошли контакты, вот он и подмигивает со всезнающим видом в самые патетические моменты. Такое уже было, объяснила Влада, ремонт обошёлся дороже, чем новое освещение, но Пётр привык к этому сфинксу, он вообще с трудом расстаётся с любимыми вещами…

– В душе он очень хороший человек, – убеждённо сказала Влада, шлёпнув сфинкса по голове, как неисправный телевизор. – Когда его маму кремировали, он несколько недель спал с урной. Она и сейчас дома, но я хотя бы уговорила убрать её из спальни. Вон там стоит, на полке, видишь? Приходит домой, первым делом целует меня, а потом – её.

– Влада, ты понимаешь, что Пётр – психически больной человек? Я много лет работаю с такими людьми и…

– А кто из них нормальный? – перебила её Влада. – Лизкин муж, что ли? Я ж тебе рассказывала, как он её заставляет сниматься в купальниках, а потом кайф ловит, когда Лизка письма от мужиков со всего мира получает? Ей всё это на фиг не нужно, она, дурочка, о внуках мечтает…

– Ты считаешь, что все мужчины психопаты? – рассмеялась Ксана, но Влада даже не улыбнулась:

– Мне других не попадалось. Даже сын – с закидонами. А папаша мой – ну это и вовсе отдельная история!

Ксана промолчала, размышляя, что и в её жизни все мужчины были или «с закидонами», или с нехваткой жизненных сил. Кого ни возьми – Людо, папу, Тараканова, Димку, Андрюшу, Кудряшова, о котором лучше бы не вспоминать, – все они были не поддержкой и опорой, а самым настоящим испытанием. Лишь два случайных человека мужского пола, встретившихся ей в последние годы, вызвали что-то вроде интереса и, пожалуй, восхищения: священник, допустивший её к причастию, да вчерашний спаситель Евангелины в Таврическом саду…