Немецкие врачи не понимали, что происходит. Еще меньше они стали соображать, когда больной сквозь стоны от боли заявил им: «В мире есть силы, которым было бы выгодно отравить меня…»

Вмешались спецслужбы США, и Хохлова перевели в американский военный госпиталь. Шесть докторов трудились там двадцать четыре часа в сутки: переливали кровь, делали массированные инъекции стероидов, кортизона и витаминов. Один из эскулапов, причастных ранее к американской атомной программе, определил, что отравление было произведено с помощью таллия. Правда, делая этот радиоактивный вердикт, эскулап с макабрическим оптимизмом добавил: «Про таллий не было известно, чтобы он разрушал кровеносную систему. Здесь есть еще что-то… Мы узнаем, что именно, при вскрытии».

Однако Хохлов, которому было тридцать пять, выжил всем смертям назло. После шести недель интенсивной терапии его из больницы выписали. Несколько месяцев спустя анализы Николая показали ведущему токсикологу Нью-Йорка. Тот тоже пришел к выводу, что отравление было произведено с помощью радиоактивного таллия. Металл был подвергнут высоким дозам радиации, после чего радиоактивную крупинку его и добавили в кофе. Попав в организм, таллий прожег слизистую желудка и проник в кровоток. Как вспоминал пострадавший: «Я поворачивал голову – и мой профиль отпечатывался на подушке кровью».

Пока появлялись первые симптомы отравления, металл абсолютно распался. Хохлов, показавший пальцем на специалистов «мокрых дел» из 13-го департамента КГБ, написал: «Создатели яда знали, что при вскрытии не будет обнаружено никаких следов».

Так охарактеризовал XVI век Аполлон Майков, прекрасный русский поэт XIX столетия, в поэме «У гроба Грозного». За исключением одного – принадлежности яда, я бы скорее написал: «флорентийский» или «римский» – с этой оценкой трудно не согласиться. Пожалуй, никакое столетие в истории человечества не было столь обильным на отравления, как XVI. И строгость наказания вовсе не отвращала злодеев от преступления.

Первыми запрет на свободный оборот ядов наложили итальянцы – еще в XIV веке. В 1365 году аптекарей в Сиене в обязательном порядке заставили продавать мышьяк и сулему (дихлорид ртути) исключительно знакомым людям. Несколькими десятилетиями ранее в Венгрии при короле Ласло IV Куне, потомке ушедших в Паннонию половцев, вышел закон, по которому, если изготовитель ядов попадался в первый раз, с виновного брали штраф в 100 либр (мера веса для измерения драгоценных металлов, прежде всего – золота, равная примерно 300 граммам). Целое богатство! Если же денег у обвиняемого не находилось, его живьем сжигали. В принятом в 1532 году уголовно-судебном уложении Священной Римской империи германской нации, получившем название в честь императора Карла V – «Каролина», – предписывалось мужчин-отравителей колесовать, а женщин, как ведьм, – топить в реке.

Любопытно, что именно на италийской территории были предприняты первые попытки хоть как-то отрегулировать торговлю медицинскими снадобьями, при желании или из-за досадной ошибки способными превратиться в смертельные яды. Не зря писал средневековый персидский мудрец Кей-Кавус (Унсур аль-Маали): «И противоядие становится ядом, когда его много». И неудивительно, что образ Италии как классической страны средневековых ядов накрепко привязан к семейству, которое в самой фамилии своей причастно к медицине.

По преданию, род Медичи берет начало от простого угольщика, сын которого выучился на врача. Он стал medico – отсюда и знаменитая на весь мир фамилия. Джованни Вилани, автор Nuova Cronica («Новой Хроники») – одного из наиболее значительных произведений флорентийской культуры XIV века, – сообщает, что пращур банкиров и политиков Медичи был хорошим врачом. Однажды даже спас жизнь самому Карлу Великому, вовремя сделав императору Запада кровопускание. Да и первое свое семейное состояние Медичи нажили на торговле лекарствами. Неспроста с тех пор на их фамильном гербе изображены шары. Это не что иное, как обычные аптечные пилюли: пять – красных и одна – синяя с французскими лилиями (это геральдическое право было даровано флорентийской фамилии в 1465 году французским королем Людовиком XI)…

Но мне кажется, что овалы на гербе Медичи напоминают еще и монеты. Так символичнее: ведь история этого рода завязана как на ростовщичестве, так и на использовании в борьбе за власть любых средств – вплоть до самых сомнительных.