– В придачу с собою возьми мой стилет, тебя защитит он от множества бед… – прошептал Виллор, останавливаясь на краю площади, за которой располагалось здание городской ратуши.

Кажется, здесь было всё прямолинейно. Если оружие, значит, есть физическая угроза. Но от кого? Кто может протянуть несколько тысяч лет? Только такое колдовское порождение, как Горт… наверное. Но его не убьешь ни пулей, ни клинком, ни магическим выплеском, зверь его попросту поглотит. Правда, стилет – это артефакт, и он может быть рассчитан на стража, если таковой имеется. В любом случае, Валбор прямо говорит о том, что оружие необходимо и не какое-нибудь, а его стилет. Значит, есть против кого его направить, и удар должен быть точным. Скорей всего, в сердце, если исходить из типа клинка. По крайней мере, это кажется достоверным.

«Источник отыщешь, чашу возьми». Источник… Похоже, источник Силы. Но если нужна чаша, то это… вода? Возможно, другой напиток, для иного чаша не пригодится. Эйдан нахмурился и потер переносицу. И что за могущество, которое можно выпить? Не Источник же бессмертия, о котором говорится в сказках! Хотя… Почему нет? Шейд усмехнулся и, несмотря на начавшуюся морось, неспешно направился к ратуше.

Бессмертие… Бессмертие может приравнять к богу. Ради вечной жизни многие готовы на безумные поступки, и только осознание, что это невозможно, не дает людям сойти с ума и не броситься на поиски легендарного Источника. Если бы он существовал, то маги-боги правили бы этим миром и по сей день, а не прожили восемьсот лет, после которых «вознеслись на небеса», чтобы оттуда следить за своими детьми. Да и сам Валбор не оставил эту землю, если бы имел доступ к сказочному Источнику. Нет, инквизитор не верил в бессмертие. И все-таки стоило на досуге вспомнить детскую небылицу, которую ему и старшему брату рассказывала их нянька. Порой подсказки кроются там, где их меньше всего ожидаешь найти.

Но, что бы там ни было на самом деле, но пресловутое бессмертие объясняло следующие строчки: «Испей без сомненья, но помни одно – в душе твоей дремлет извечное Зло». Что это за зло? Касается ли оно магии, или обычных человеческих слабостей и пороков? Честолюбие, жадность, желание власти. Могущество рождает вседозволенность, и примером тому были те же Древние. Возможно, за это их и покарало Мироздание. А может и настоящие боги этого мира, отнявшие самое важное, что может быть в жизни одаренного – Силу. Те, кого забыли. Они мстят зазнайкам, и их месть продолжается и по сей день.

– Хм… Любопытная мысль, – Эйдан хмыкнул и открыл высокую деревянную дверь.

Пора было начинать отыгрывать спектакль, ради которого он притащился к городской ратуше. Виллор растянул губы в милой дружелюбной улыбке, «очаровательный шейд» закрыл собой истинную личину старшего инквизитора. Очередная маска прочно заняла свое место.

– О, госпожа Толи, вы сегодня ослепительны!

– Ах, шейд Виллор, вы такой льстец, – белоснежный платочек кокетливо проехался по плечу инквизитора, и невзрачная немолодая женщина рассмеялась, сияя от удовольствия.

– Ни в коем случае, госпожа Толи, – Эйдан прижал ладонь к груди. – Клянусь, что не солгал ни единым словом, вы просто обворожительны.

Он взял зарумянившуюся женщину за руку и, склонившись, поцеловал. Супруга секретаря градоначальника Рича зарумянилась и смущенно прикрыла рот платочком, скрывая свое удовольствие от комплимента.

– Опять смущаете мою жену, шейд Эйдан? – сам господин Толи, стоявший за спиной жены, самодовольно покручивал пышный ус, ему комплимент тоже понравился.

Вообще завязавшаяся дружба с аристократом льстила секретарю градоначальника, к тому же шейд оказался обходительным и не заносчивым, и это вызывало к нему живейшую симпатию. Всего за несколько дней Эйдан Виллор стал популярнейшей персоной в главном городе округа. И известие, что он желает приобрести здесь поместье, или хотя бы кусок земли, чтобы поставить небольшой домик и жить поближе к озеру Рич, стало самой обсуждаемой новостью в домах зажиточных горожан и местной знати. Еще бы! Такой милый и улыбчивый человек!

Дамы шептались о нем, пытаясь понять, свободно ли его сердце. Мужчины со знанием дела рассуждали о причинах, которые побудили знатного шейда перебраться подальше от высшего света. Кто-то пустил слух, что Виллор бежал от несчастной любви.

– Ах, как это печально, – вздыхали с умилением женщины.

– Это так романтично, – закатывали глаза девицы.

– Глупость какая, – фыркали мужчины, прежде с интересом выслушав сплетню. – Шейд Эйдан не из таких. Да вы посмотрите на него, он же светится жизнелюбием! Постоянно весел…

– Это смех сквозь слезы, – отвечали дамы. – Вы видели его глаза? В них такая грусть…

– Ах…

– Ерунда!

Были и другие сплетни, уж больно таинственным казался жителям Рича их новый знакомец. О себе рассказывал мало, на многие вопросы отвечали загадочной улыбкой или отшучивался, еще более разжигая фантазии людей. Однако никого не сторонился, легко шел на новые знакомства, располагая к себе собеседников с первых минут общения. И если «столичный шейд» вызывал интерес ансонцев своими связями и близостью ко двору, то «очаровательный шейд» притягивал жителей Рича своим легким нравом и общительностью.

И только самому Виллору его роль давалась тяжко. Еще никогда он не ощущал столь остро собственное лицемерие. За улыбками, которые он щедро расточал налево и направо, за его остротами и комплиментами Эйдан скрывал свои истинные чувства, и они были далеки от эмоций «очаровательного шейда». Всплески раздражения от того, что он не может позволить себе действовать прямо, сменялись жгучей тоской и несвойственным старшему инквизитору унынием. Его изматывала избранная роль, но из всего арсенала его масок сейчас подходила только эта. Иначе подобраться к госпоже Ассель не представлялось возможным.

Из проведенного Тимом расследования удалось выяснить, что гостей Ливиана не принимает, сама никуда, кроме Рича, не выбирается. Да и все ее контакты ограничиваются родственниками мужа. Родители вдовы появлялись в последний раз в доме дочери только в день похорон ее мужа, сама же Ливиа не ездила к ним ни разу. Похоже, между родственниками не было ни тесной связи, ни теплых чувств. И это живо напомнило Виллору его собственную семью, где он перестал себя чувствовать равноправным членом еще мальчишкой. И пусть родители заботились о его воспитании, но близости между ними и мальчиком не было. Впрочем, Эйдан не таил за это обиды. Благодаря невниманию матери и занятости отца, он рано стал заботиться о себе сам. Из трех сыновей четы Виллор средний всегда был наиболее самостоятельным и решительным. Возможно, нечто похожее происходило и в жизни юной шейды Риварро. Виллора это не оставило равнодушным, вызвав желание знать не в общих чертах, а более подробно, как жила Ливианы до замужества, и теперь Тимас крутился вокруг поместья Риварро, собирая необходимые хозяину сведения.

А пока Лерс «рыл землю», откапывая для шейда прошлое, он сам продолжал ткать паутину настоящего, завлекая в свои сети всех, кто бы мог ему помочь сблизиться с вдовой. Он горел, кружил головы, лез из кожи вон, порой балансирую на грани фальши, завоевывая сердца жителей Рича и обрабатывая их разум, чтобы в нужный момент направить их действия в необходимое ему русло.