Андрей усмехнулся своим мыслям:

«Кито тогда сказал, что самурай, который носит на своем лице такие „награды“, всегда может рассчитывать и на прощение своей семьи, и на уважение с ее стороны – он настоящий воин!.. Это Джамп-то не воин! Мастер Будо и Ниньдзю-цу, фантастически владеющий всеми известными восточными видами холодного оружия, обладатель Четвертого Дана!!! Не говоря уже о том, что именно он был и есть до сего дня единственный и неповторимый в своем роде инструктор рукопашного боя для всех подразделений спецназа в Легионе! А сколькому он научил меня?! При том, что мой статус „Мастера“ и Черный пояс Айкидо мне никто не дарил!..»

Андрей походил по комнате с зажженной сигаретой, пытаясь прислушаться к своим мыслям... Сегодня его рассказ был закончен и... Не закончен! Что-то глодало его душу... Что-то было недосказано... Недорассказано в этой истории...

Андрей подошел к иконам, висевшим в комнате, как и полагалось по христианским обычаям, в красном углу, и перекрестился:

«Спасибо, господи, что уберег меня тогда! Спасибо и тебе, мой ангел-хранитель, святой Андрей Первозванный, что не дал сгинуть на чужбине!..»

Он мучился. Что-то не давало ему покоя...

«Ну... Что еще-то?.. Я тогда тоже, в какой уж раз, стал „трехсотым“... Еле выскочил... А последствия растянулись на целых полгода... Да и не помнится толком ничего особенного, хотя... Что такое есть это „особенное“? Для каждого – оно свое...»

Андрей открыл глаза оттого, что его мучила жажда. Рот казался сухой и огромной пещерой, в которую можно было запихнуть без труда скамейку из парка, а язык – половой доской...

– М-м-м, – промычал он и едва сумел проговорить: – Во-ды!..

Тут же его губы почувствовали легкое прикосновение чего-то мягкого и... Влажного!!!

– Пить... – прошептал он и окончательно открыл глаза.

В поле его зрения возникли два лица. Опостылевшее, успевшее надоесть и тем не менее такое родное лицо Паши Старкова, или просто Стара, и лицо Мари, усугубленное лейтенантскими погонами на плечах.

– La gloire а la Vierge de Maria![64]– произнесла она.

– Привет, Чиф!!! – заулыбался Стар. – А я за тобой, капитан!.. Давай! «Подъем!», и пошли! Хорош от службы отлынивать!.. Вставай! Пойдем «шила» накатим по «двухсоточке»! Праздник же на дворе!..

– Иди в жопу, майор... – Андрей еле-еле ворочал языком.

– Вот так! Шутками-прибаутками встречает народ Первое мая!..

И опять все завертелось в цветном калейдоскопе...

Он «проснулся» как-то рывком. И...

Голова была светлая, как никогда! Он даже сумел рассмотреть маленькие трещинки побелки на потолке, над его головой.

– Monsieur le commandant! Monsieur le general! Il s’est remis![65]– раздался заполошный крик рядом.

Он повернул голову и увидел великолепную фигуру лейтенанта Мари Савелофф, которая была наполовину за дверью его палаты.

«А че... Прикольная „тетка“... – К нему уже даже начали возвращаться нормальные мужские рефлексы. – Жаль, что „лейтенант“... Мне бы попроще чего...»

В палату стремительно вошли двое: человек в белом халате и с такой же шапочкой на голове и Жерарди в наброшенном на плечи халате.

– Как вы себя чувствуете, месье Ферри? – проговорил врач.

– Хорошо... Кажется...

– Хорошо...

Доктор был далеко не молод. Он пожевал губами немного и стал говорить:

– Вам, молодой человек, досталось довольно здорово... Я, хоть и весьма опытный и повидавший виды человек, получив вас в свои пациенты, был весьма удивлен тем, что вы еще не умерли... Весьма редкий случай, должен признаться!.. Я, как ваш теперь почти персональный хирург, имел возможность осмотреть ваше тело и оценить те ранения, которые были получены вами ранее... Благодарите своих родителей, Ален, что они подарили вам такое здоровье...

– Они старались...

– Весьма старались!

– Где я, доктор?

– В Обани. В Центральном госпитале.

– И что со мной?

– Вы понимаете, месье Ферри...

– Паук! – Андрей перевел взгляд на генерала. – Пусть он скажет, как есть!..

Генерал внимательно посмотрел на Андрея и отвел взгляд в сторону. В палате повисла тишина минут на пять. На то время, пока суровый генерал смотрел в окно и ворочал тяжелые думы в своей голове...

Ожидание начало затягиваться, когда Паук посмотрел на врача-майора и молча кивнул головой.

– Хорошо... С одобрения месье генерала... У вас, месье Ферри, весьма тяжелое состояние... – Он опять пожевал губами. – На момент поступления, в предварительном анамнезе, у вас было сломано два ребра, раздавлен носовой хрящ, трещина отростка девятого поясничного позвонка и начинался общий сепсис крови...

Врач посмотрел на Андрея в ожидании хоть какой-либо реакции, но ее не последовало.

– В гипсовом корсете вам придется провести не менее двух месяцев... Что касается сепсиса... Дважды было проведено полное переливание крови... Тут немалую роль, должен заметить отдельно, сыграли добровольные доноры: месье Белоконь и двое братьев, месью Серж и Владимир Кузньетсов... – произнес он «сложную» русскую фамилию. – Сдать свою кровь были готовы все из ваших сослуживцев, даже до драки с охраной доходило, но только у этих троих была подходящая группа крови... Вы весьма популярны, должен заметить, месье Ферри... Стоял, надо признать, вопрос об ампутации руки, но так как до гангрены дело не дошло, то... Я взялся вас прооперировать... В общем, вы будете продолжать пользоваться своей правой рукой и дальше... Я могу задать вам вопрос, месье больной?

– Да! – Андрей был краток.

– Ваша рука... Я знаю, что вы выполняли задание в Африке... Это укус... Вас укусило дикое животное – это понятно! Но укус странный... Это была гиена?..

– Скорее шакал-падальщик... – сказал Андрей и посмотрел на Жерарди.

– А-а! Ну, тогда понятно!.. Трупный яд, развивающийся и остающийся на зубах хищного животного вследствие разлагающихся оставшихся между зубами волокон свежего мяса весьма опасен...

– Наверное, так, доктор...

«А полковник-то действительно не чистил зубы, падла!»

В этот момент Андрей решил немного похулиганить, вспомнив старый одесский анекдот:

– Доктор, а вам можно задать личный вопрос?

– Я вас слушаю, месье Ферри.