– Мне рассказывали, – улыбнулся Ший Корай Аранах. – А лавка – вот.

Пока он выбирал по списку еду для Бусины, Тэко Машши звонил в издательство секретарю и диктовал ему незнакомые названия кошачьих консервов для согласования с Дилани Аной. Вдруг Туче стоит такие попробовать. Или, наоборот, нельзя.

– Я почему так сильно хотел тебя встретить, – сказал Тэко Машши, когда они вышли из лавки. – У нас на лето намечена первая литературоведческая экспедиция по Эль-Ютоканским тропам Странствий. Для начала в Сомбайю. Ты, кстати, роман оттуда читал? Ай, ну да, ты не мог! Мы его еще не издали, даже не перевели целиком. Но скоро!.. Ладно, неважно. Главное, что экспедиция будет, Совет так решил.

– Вот сейчас мне завидно стало, – улыбнулся Ший Корай Аранах. – Будь я иначе устроен, напросился бы к вам в экспедицию разнорабочим. Блокноты с бутылками за вами таскать. Но я не мастер Перехода, к сожалению. Даже не подмастерье. Совсем! Судьбой так прочно привязан к Лейну, что за всю жизнь только дважды сумел как следует захотеть отсюда уйти. Оба раза в Тёнси.

– Неудивительно, что туда, – откликнулся Тэко Машши. – Ты сам немножко как тамошний.

– Ну да, – легко согласился Ший Корай Аранах. – В следующей жизни обязательно стану веселым духом, я твердо решил. Но это будет еще нескоро. Хочется в Лейне подольше пожить. Это знаешь, как в детстве – вроде зовут обедать, но игра интересная в самом разгаре, и бабка, которая отлично все понимает, выносит тебе во двор бутерброд.

– Вот это здорово! – сказал Тэко Машши. – Что тебе интересно, и ты еще поживешь среди нас.

– Поживу – не то слово, – рассмеялся Ший Корай Аранах. – Крепко я тут с вами влип. Шестую сотню давно уже разменял, а каждый день ощущается как начало новой игры. А теперь еще кошка. И экспедиция ваша. Мне интересно и завидно; чур, ты мне первому все новости будешь рассказывать! Если уж раздразнил.

– Вот! – воскликнул Тэко Машши, от восторга прижав ладони к щекам. – Именно этого мне и надо! Затем и хотел тебя встретить. Для дела очень полезно, если ты будешь думать про экспедицию и ждать от нас новостей.

За углом зазвенел трамвай. Ший Корай Аранах ускорил шаг, почти побежал, чтобы вовремя успеть к остановке. Тэко Машши вприпрыжку пустился за ним.

– А давай ко мне в гости, – предложил Ший Корай Аранах. – Расскажешь про Эль-Ютоканские тропы Странствий. И про роман из Сомбайи. За это я познакомлю тебя с удивительной кошкой по имени Образ Жизни, Состояние и Положение Дел.

Тэко Машши, у которого остаток дня был расписан даже скорей по минутам, чем по часам, с энтузиазмом кивнул:

– Я согласен.

Потому что дела делами, но от таких приглашений отказываться ищи дурака.

***

– Ну ты придурок! – восхищенно сказала Юрате. – Зачем было так рисковать?

Мирка (Миша, Анн Хари) отрицательно помотал головой, одновременно обрадовался: «О! У меня есть голова! Надеюсь, она говорящая». И сразу проверил. Голова не особо охотно, но вполне внятно ответила:

– Так я и не рисковал.

– Сам же рассказывал, что можно дать дуба, если сказать вслух что-нибудь совсем невозможное на твоем языке.

– Это да. Но такого дуба еще поди дай. Очень трудно – вот просто физически – произнести невозможное. О нем даже думать сложно. Сразу дурно становится и темнеет в глазах. А думать о том, как отлично мы с тобой посидим в «Исландии», было легко и приятно. А то бы я ничего не стал говорить. Ищи дурака помирать, когда самое интересное начинается.

– Так вот же, – ухмыльнулась Юрате, – нашла! Но вообще, конечно, спасибо. Я в «Исландии» ни разу еще не была.

– Как это не?!.. – удивился он, но тут же сам себя перебил: – Да, уже понял. Прости.

– Так не за что. Правда не станет еще печальней от того, что мы с тобой ее обсуждаем. Но и не перестанет быть правдой, если мы промолчим. Я не бывала в «Исландии» с тех пор, как наша реальность окончательно стала одной из множества несбывшихся вероятностей и замерла в своей собственной вечности между «не было никогда» и «не может такого быть». Я очень редко сюда попадаю. И ненадолго. До «Исландии» ни разу не успела дойти. Оказалось, что моего желания недостаточно. У обычных людей шансов случайно здесь оказаться больше, чем у меня, прикинь! Так что ты мне сделал царский подарок. Но больше так, пожалуйста, не рискуй.

– Серьезно тебе говорю, не было риска. Вообще никакого. Ты хоть помнишь, что я никогда не вру?

– Мог бы, кстати, и научиться. За столько-то лет! Ладно, давай, что ли, выпьем глинтвейна. Господи боже, настоящий Инкин глинтвейн! И надо прямо сейчас, пока не забыла, стащить отсюда для Данки бутылку вина. Гларус на меня не рассердится. Если однажды проснется, будет орать: «На здоровье, хоть все выноси!»

– Для Данки, – повторил Миша (Казимир и Анн Хари). – Так, стоп. Я вспомнил! Дана из «Крепости» – это же девушка Пятраса. Ведьма из мэрии, да? А почему она меня не узнала?

– Так и ты ее не узнал.

– С меня-то спрос невелик.

– С Данки спрос еще меньше. Она вообще ни черта не помнит. Что жаль. Но, кстати, действует в новой реальности, как здесь научилась. Поэтому в «Крепость» кто попало не ходит. Только те, кто нравится ей. А когда с деньгами не очень и надо начинать экономить, под дверью, к примеру, появляется шесть ящиков сидра от анонимного доброжелателя, как случилось на днях. Или кто-то украдкой сунет целых три сотни в банку для взносов. Или обнаружится переплата за электричество, придут нулевые счета. И так далее. Причем если спросишь Данку, как она это делает, только пожмет плечами: «Да ничего я не делаю, оно само». В лучшем случае, скажет: «Просто на моей территории все должно быть, как мне захочется». И весь разговор.

– А Пятрас? Он в Вильнюсе? Или остался здесь?

– Пятрас, конечно, в Вильнюсе. Куда он без Даны. Просто Пятрас теперь Артур.

– Такой молодой?!

– Наш Пятрас умер от какой-то неизлечимой болезни, – сказала Юрате. – Задолго до того, как я их нашла. Не факт, что я бы смогла его вылечить. Я, знаешь, тоже из фрагментов себя собираю, как многомерный паззл. Но постаралась бы. Однако Пятрас справился сам.

– Как – сам?

– Поменялся телами с каким-то мальчишкой, который хотел умереть. Точнее, поменялся полным отсутствием тела на возможность его иметь. Я могу примерно представить, как это делается. Но не понимаю, как Пятрас сумел. Видимо, на чистом упрямстве. Не хотел расставаться с Данкой, и хоть ты что. Когда у меня опускаются руки, я думаю про Артура. В смысле, про Пятраса. Он нам всем показал, что такое воля. И что