«Что, крысёныш, жрать ещё хочешь или нет? А?» – издевательски поинтересовался чёрный колдун, стоя к нему спиной и покручивая в руке её кончик. Альфред безмолвно посмотрел в его сторону, медленно изогнув свою шею и проехавшись по земле побитой щекой. «На что же в самом деле способен челове-ек?..» – отстранённо протянул Джаргул, наблюдая за всполохами костра перед собой. Пытаясь опереться на руки, парень всё же смог кое-как оттолкнуться от земли и откинуться назад, уперевшись в надёжный ствол дерева за своей спиной. «Что он собирается делать?» – промелькнула в его голове опасливая мысль.

Постояв у костра ещё немного, Джаргул наконец развернулся в его сторону и снова подошёл к той сосне, под которой сидел юноша. Наклонившись, он взял его за запястье и, не обращая внимания на обессиленные потуги Альфреда освободиться из его хватки, завёл это запястье ему за спину, наступив на предплечье парня своим сапогом. Альфред тут же застонал от боли и попытался извернуться, но чёрный колдун предвидел его движения и, схватив парня за вторую руку, притянул её к первой. Убрав с неё свой грязный сапог, он обхватил их обе в области предплечий. Уткнув Альфреда лицом в землю, Джаргул придавил его руки к пояснице своим коленом и быстро поднял лежавшую рядом с ним вёрёвку, стянув её в петлю, после чего накинул её на руки мальчика, прокрутив несколько витков и как следует затянув. Затем лысый колдун встал, поправил свою робу и, отыскав другой конец верёвки, взялся обвязывать его вокруг ствола сосны. Почувствовав свободу, Альфред отполз от того места, где его связали, но вскоре понял, что верёвка не позволяла ему отползти слишком далеко. Тогда Альфред перевернулся на бок и увидел, как Джаргул завязывал на сосне ещё один крепкий узел. «Опять веревка! Зачем он снова связывает меня? А как же эта его метка?» – ошарашено думал про себя Альфред, в то время как чёрный колдун вытягивал пеньковое полотно, подёргивая его в разных местах и проверяя свою работу на прочность. Когда же Джаргул, наконец, удостоверился в надёжности своих пут, он снова подошёл к юноше и уверенным движением взял его за волосы, с силой заставив подняться на ноги, отчего тот почувствовал лишь жгучую боль и ненависть, подчиняясь могучей руке Джаргула, точно кукла.

«Та-а-ак!» – по-хозяйски распорядился чёрный колдун и, отпустив волосы Альфреда, отошёл в сторону: «Теперь иди на меня». Пошатывающимися шагами парень нехотя двинулся вперёд. Глядя за тем, как чёрный колдун отходил назад всё дальше и дальше, он чувствовал, что верёвка за ним медленно натягивалась, и в определённый момент Альфред больше не мог двигаться, упёршись ногами в землю и повиснув на ней. «Нет, так не годится, ты можешь ещё!» – настойчиво процедил Джаргул издевательским голосом и сжал пальцы на своей правой руке. По телу Альфреда тут же прокатилась волна нестерпимой боли, буквально принудив его вытянуться вперёд ещё на один шаг. «Так!» – снова проговорил чёрный колдун: «И это всё? Давай, крысёныш, ты можешь и больше!» Покрутив перед носом Альфреда своей рукой, он вновь сжал пальцы, и парень заревел от боли, откинувшись назад половиной тела, однако, протянув всё же в сторону Джаргула свой изогнутый в пояснице таз и свои ноги. Ненадолго удержавшись в таком состоянии, Альфред, в конце концов, неуклюже извернулся и упал на землю. «Мда, слабовато пока», – заметил вполголоса чёрный колдун, наклонившись над тем местом, где теперь валялись ободранные башмаки мальчика. Задумчиво вытянув перед собой свою смертоносную руку, Джаргул принялся водить ей по земле, и к тому моменту, когда Альфред сумел открыть глаза, у его ступней красовалась жирная черта. «Вот, задохлик, глянь сюда! – не отвлекаясь, проговорил Джаргул – Это твой потолок! За него ты пока ещё никогда не стремился заступить в своей никчёмной жизни». Парень взглянул на черту. «Тем не менее, возможность жить дальше надо заслуживать каждую секунду!» – величаво объявил ему между тем Джаргул и резво выпрямился, прошагав к тому месту, где оставил свой мешок. Покопавшись в мешке, он вынул из его недр очередной свёрток и, развернувшись, поднёс его обратно к Альфреду. «Вот твоя возможность! Смотри внимательно!» – многозначительно вымолвил чёрный колдун и, быстро развернув свёрток, протянул вперёд огромный кусок сырого мяса. Альфред впился в него глазами. «Ты наверняка знаешь, что люди стали готовить сырую еду только после того, как боги низвергли в их руки огонь. Этому, если я не ошибаюсь, учат сейчас на ваших курсах теологии», – рассудительным голосом продолжил говорить Джаргул, размахивая перед ним этим мясом точно заправский мясник: «Так вот, спешу тебя заверить, что это был довольно медленный процесс, который протекал лишь в некоторых очагах развития первобытных людских племён. Однако сейчас, по прошествии всего каких-то нескольких десятков тысяч лет, люди уже не могут представить себе возможность поглощения животного продукта в натуральном виде, как это положено в природе, можешь такое представить?» Отметив последнюю свою фразу незначительным упрёком в голосе, Джаргул продолжил: «И всё же я даю тебе такой шанс. Сожри это мясо, если захочешь, или нет – мне без разницы. Можешь даже зажарить его, если тебе хватит сил снова развести костёр. Но сначала тебе придётся добраться до него быстрее волков!»

С этими словами чёрный колдун отошёл от Альфреда на один шаг и безразлично разжал свою руку, выронив кусок на землю словно бесполезный мусор. Наблюдая за его движениями, парень всё чаше подрагивал, стараясь не думать о самом ужасном, что могло произойти с ним. Но слова Джаргула были неумолимы.

«Ну, мне пора двигаться дальше», – отрезал он. – «Костёр я, конечно, затушу. Догони меня, если сможешь! И не надейся на удачу – волки всё равно придут на эту поляну, учуяв запах сырого мяса, тем более что отгонять их больше некому, а тебя они, похоже, не боятся так, как боятся меня. Так что бывай, крысёныш!» Повернувшись к Альфреду спиной, чёрный колдун направился к уже догоравшему костру, свет от которого всё меньше проникал за пределы ближайших сосен, и принялся забрасывать его окончательно. Повинуясь движениям сапога его мучителя, свет вокруг Альфреда стремительно исчезал, сужаясь до размера последних жалких лучей. Оставив кое-какие угли дотлевать в темноте, Джаргул поднял с земли свой мешок и, не оглядываясь, громко зашагал вперёд, направившись в сторону утёса.

Услышав его последние шаги, парень немного приподнялся с земли и глянул ему вслед. «Скатертью дорожка, козёл!» – гневно подумал он про себя, стараясь скрыть то волнение, которое посеял в его разуме чёрный колдун. Альфред не знал, чего тот хотел добиться, оставляя его одного в лесу, но даже если это являлось всего лишь его очередной причудой – парню было уже всё равно. Отныне у его ног лежал огромный кусок мяса, и все мысли юноши были сейчас устремлены только к еде! «Достать! Надо подтянуть мясо к себе!» – маячили в его голове спонтанные догадки, в то время как глаза и уши юноши внимательно следили за тем, как фигура Джаргула становилась всё дальше и дальше, исчезая в тени соседних деревьев. Через минуту последние звуки, исходившие от его неосторожных движений, стихли, и Альфред решил как следует оглядеться по сторонам. Помогая себе связанными за спиной руками, он упёрся полусогнутыми ногами в землю и медленно приподнялся, усевшись на бок.

Вокруг парня повисла настоящая дикая ночь. Догоравшие в костре угольки потухшего костра не могли осветить теперь и толики её пространства, но всё же давали достаточно ярких точек для того, чтобы Альфред мог ориентироваться на их мерцание. Однако, несмотря ни на что, ему всё же оставалось довольно жутко и страшно. Это вновь был тот самый первобытный страх, что жил во всех людях, но откликался лишь в те моменты, когда человека покидали последние признаки его цивилизованности, и он оказывался с природой один на один. Правда, поначалу Альфред даже почти не ощущал его. Он гневался на Джаргула, ожидая, что тот притаился за ближайшими кустами и опять наблюдает за ним, гневался на себя, проклиная свою беспомощность в тот момент, когда должен был действовать, и гневался на весь этот лес. Но темнота поляны, таившаяся всё это время по её краям и плеснувшаяся за их пределы, как только Джаргул погасил костёр, довольно быстро вправила ему мозги. Осознав это, юноша почувствовал на своей спине противный холодок. Над его головой висела одинокая луна, и вся округа казалось ему другой, отливаясь в блёклом свете её безмолвия, которое забирало у леса лишь малую толику его крон, оставляя деревья тонуть в непроглядном мраке ночи. Спереди от него высилась серая скала утёса, и Альфред мог лишь надеяться на то, что в окружавших её тенях не было ни одного хищника, рыскавшего в поисках наживы, пока его руки оставались беспомощно привязаны к этой поганой сосне.