Усмехнулся, насильно заставляя себя оторваться от неё. Её ложь по тем же ранам, по которым только что пальцами проводила, но теперь уже словно рваными проникновениями ножа. Так, что собственной кровью начинает вонять в этом кабинете. Между нами.

Вот только она этой вони не чувствует, как и ран не видит. Ей плевать на слова, что я сказал. На то, что не произносил этих слов пять сотен лет. Никому.

– Я давал тебе возможность вернуться красиво, Марианна. Я давал тебе возможность начать новую жизнь с тем, кто тебя действительно любит. Но ты предпочитаешь ждать возрождения трупа. Его не будет, поверь мне.

Направился к двери, мысленно открывая её и останавливаясь в проходе.

– Зато будут новые. Ты хочешь дистанции, малыш? Ты её получишь. Но каждый раз она будет сокращаться, как только рядом с тобой, и неважно почему, появится мужчина. Если ты настолько сильно любишь своего Ника, что отказываешься от меня, значит, никто другой тебе тоже не нужен. Лелей свою любовь к покойнику, но помни, что с твоей лёгкой руки, – усмехнулся, оглядываясь на неё, – мертвецов вокруг тебя может прибавиться. Зорич, Валаску, Влад, Изгой…Любой мужчина. Десятки новых трупов, Марианна, за твоё желание воскресить один старый.

Повернулся к ней, ощутив злое удовлетворение от ужаса, отразившегося в её глазах.

– Я же не твой возлюбленный Ник, малыш. Мне насрать на каждого из них. И я не настолько благороден, чтобы делиться тем, что мне дорого.

***

Я не поверила сначала, что не ослышалась…но посмотрев в его глаза, которые потухли и, вместо красного пламени, там теперь плескалось нечто первобытное, полная тьма и наслаждение моим страхом…. я испугалась. Сильно. До какой-то едкой паники. Ведь он и, правда, другой. Что я о нем знаю вообще? Я никогда не копалась в его прошлом. Я не хотела знать, каким он был до меня. Я и сама ему об этом говорила. Но разве не я покрывала его сейчас от охотников и нейтралов за убийства, от жестокости и извращенности которых блевать хотелось даже вампирам. Я забыла об этом. А стоило помнить… и именно этот блеск я сейчас увидела. Жажда крови. Звериная и страшная. Взгляд психопата…который тот Ник никогда мне не показывал даже в самые страшные моменты ярости. Он, скорее, обливал меня жидким азотом безразличия, но никогда не давал увидеть своей истинной сущности. Я могла только догадываться, какой он в такие моменты, а сейчас увидела собственными глазами и ужаснулась. Он предвкушал мой ответ, который мог развязать ему руки. Смотрит исподлобья, и губы слегка подрагивают в ожидании ответа. Зверь не наигрался. Но он обязательно выполнит свое обещание – он жаждет его выполнить. Дай только повод.

– Ты этого не сделаешь…, – и, глядя на холодную усмешку, почувствовала, как по телу прошла волна дрожи от копчика до самого затылка с панической лихорадкой и картинками разодранных мертвецов перед глазами с вывернутыми внутренностями. Горы трупов сильных и древних вампиров, которые для нейтрала были легкой добычей. Я ведь даже не знаю всех его способностей…он мне показывал только несколько из них там, в плену, в горах…но на что способен нейтрал, я могла догадываться, если даже демоны их боялись.

– Не сделаешь. Они твоя семья. Они не виноваты в наших… в наших проблемах. Не нужно доходить до такого…

Жалкая попытка вернуть хотя бы крохи влияния, которое у меня на него было. А было ли? Или и это являлось иллюзией? Он хотел, чтоб я так думала. Ник всегда умел дать жертве то, что она хочет, чтобы потом с наслаждением отнять все, что хочет он сам…или чтобы она покорно отдала лично, и зверь мог смаковать свою победу. Добыча сама пришла и подставила горло, умоляя быть съеденной. Овца на заклании. Как и я все это время.

Да, я всегда знала, что люблю чудовище, монстра и лютого зверя…но тот зверь никогда не угрожал своим близким. Он был сам готов за них умереть. А этот…этот способен оставить после себя пепел. И лучше мне сделать так, как он хочет. Потому что только в эту секунду я поняла, что не только со мной он другой и чужой…он так же чужой всем тем, кто меня окружает. Точнее, они для него чужие. И в прошлом… в его прошлом, мой отец был Нику кровным врагом, а судьба Братства – это последнее, что волновало предводителя Гиен.

***

Внутри продольной трещиной сердце надвое. И одна часть сжимается от той боли и страха, что сейчас захлестнули её, а вторая наслаждается, алчно требуя больше. Потому что все эти эмоции не по мне. По ним. По тем, кого любит. А по мне никогда не будут. Мне только презрение и разочарование, смешанные с дикой страстью. И та принадлежит только телу, которое она любит. Мне объедки после них. А, впрочем, разве ты когда-нибудь получал что-то большее, Мокану? Почему ты так легко отвык от своей правды? Захотел большего, захотел того, что никогда иметь не мог. Жри теперь свои протухшие надежды. Не обляпайся.

– Двойные стандарты, Марианна? Я не помню их и не хочу вспоминать, так же, как и ты не хочешь узнавать меня. Мне так же комфортно и хорошо в своей ненависти к ним. Мои дети – единственное, что я не позволю тронуть никому и никогда. Они и ты.

Несколько мгновений молчания, продолжая впитывать в себя её ужас, подавляя готового заурчать от острого удовольствия зверя. Да, он жадно компенсирует наслаждение от её любви, от её похоти, которыми питался всё это время, её диким страхом. И плевать. Плевать на всё! С голоду он в любом случае не сдохнет. Я не позволю.

Только изнутри продолжает колбасить от понимания, насколько чужим я остался для неё. Насколько отказывалась видеть во мне нечто большее, чем ничтожную, бракованную копию своего Ника. Настолько, что даже не пыталась узнать меня, потому что так легко поверила моим словам. В её сознании я так и остался чудовищем, которого только потому и скрыли от справедливого возмездия за совершенные зверства, что надеялись вернуть кого-то действительно дорогого им.

Закупоренная