Ее восторг оказался таким заразительным, что улыбка Уитни немногопотеплела, однако она покачала головой и ответила достаточно твердо, чтобы покрайней мере на время отвлечь Эмили от дальнейших расспросов:

— Мы вовсе не влюблены друг в друга. Я собираюсь замуж заПола. Все решено.

Клейтон смотрел на настенные часы в своей просторной спальнес камином работы Роберта Адамса, пока камердинер осторожно застегивал белуюкрахмальную сорочку на его широкой груди. Было уже почти десять, и ему хотелосьпоскорее оказаться в доме Арчибалдов.

— Не могу выразить, милорд, — пробормотал Армстронг, помогаяему надеть жилет из черной парчи, — как приятно снова очутиться в Лондоне.

Пока Клейтон одергивал жилет, Армстронг вынул из гардеробачерный фрак, смахнул с него невидимую пылинку и придержал, чтобы Клейтону былоудобнее просунуть руки в рукава. Вдев в петли сорочки рубиновые запонки,Армстронг отступил и одобрительно улыбнулся при виде хозяина в безупречномчерном вечернем костюме.

Клейтон наклонился поближе к зеркалу, чтобы проверить,хорошо ли камердинер его выбрил, и широко улыбнулся маячившему сзади слуге:

— Ну как, Армстронг, сойдет? Пораженный и обрадованныйнепривычно шутливым тоном, камердинер угодливо поклонился.

— Несомненно, ваша светлость, — заверил он, но после уходахозяина удовольствие уступило место досаде: слуга сообразил, что причинахорошего настроения его светлости, должно быть, кроется в предстоящей встрече смисс Стоун. Камердинер впервые усомнился, стоило ли заключать пари с кучеромМакреем, поставившим немалые денежки на то, что герцог обязательно женится надевушке.

— Желаю хорошо провести вечер, ваша светлость, — пожелалдворецкий, когда Клейтон, накинув вечерний плащ с алой подкладкой, спускался поступенькам широкого крыльца своего великолепного особняка на Аппер-Брук-стрит.

Макрей, в ливрее Уэстморлендов, широко распахнул дверцуэкипажа, завидев приближающегося хозяина. Ухмыльнувшись рыжеволосому шотландцу,Клейтон кивком показал на лошадей:

— Если они всю дорогу будут тащиться шагом, пристрели их!

Радостное волнение бурлило в душе Клейтона с каждымповоротом колес экипажа. Он был счастлив перспективой впервые появиться вобществе с Уитни. Бал у Ратерфордов, на который он поехал, желая лишь немногоразвлечь девушку, превратился в чудесное событие для него самого. Он мечталпоказать всем, что она принадлежит ему, а разве существует лучшее место, чтобыввести ее в лондонское общество, чем дом его лучших друзей?

Клейтон с почти мальчишеским восторгом воображал лицаМаркуса и Элен Ратерфорд, когда он сегодня представит им Уитни как свою невестуИ хотя, открывая тайну их помолвки, он нарушает обещание, она может бытьуверена, что дома об этом по-прежнему никто не узнает по крайней мере еще несколькодней. Тайна, с отвращением подумал Клейтон. Да пусть хоть всему миру станетизвестно!

— Он приехал! — воскликнула Эмили, вбегая в комнату Уитни,после того как встретила внизу своего благородного гостя. — Только подумай!Твое первое появление в лондонском обществе произойдет на самом грандиозномбалу года, куда тебя сопровождает сам герцог Клеймор! Как бы я хотела, чтобыМаргарет Мерритон увидела тебя сейчас!

Восторженный энтузиазм Эмили, возраставший с каждой минутой,оказался таким заразительным, что Уитни невольно улыбнулась, не в силахподавить необъяснимую радость, овладевшую ею при виде Клейтона, беседовавшего слордом Арчибалдом у подножия лестницы.

Как только Уитни начала спускаться, Клейтон машинальноподнял голову. И то, что увидел, заставило его задохнуться от гордости исчастья. Уитни Стоун в платье, напоминающем греческую тунику из золотистогоатласа, выглядела сверкающей молодой богиней. Одно плечико осталосьвосхитительно обнаженным, легкая ткань льнула к ее точеной фигуре и вихрилась уподола золотым водоворотом. Нитка желтых турмалинов с бриллиантами обвивалагустые темные пряди, а лицо и глаза светились сияющей улыбкой.

Клейтон подумал, что она никогда еще не выглядела такойсоблазнительной. Она была прекрасной, ослепительной, чарующей… и принадлежалаему!

Длинные перчатки в тон платью доходили почти до плеч, и,когда Уитни достигла подножия лестницы, Клейтон не смог противиться искушениюсжать ее руки. Серые глаза пылали страстным пламенем, голос внезапно охрип.

— Боже, ты изумительна! — выдохнул он. Подпав под очарованиеэтих неотразимых глаз, Уитни поддалась внезапному порыву позволить себепо-настоящему наслаждаться этим вечером. Отступив, она наградила взглядом,полным нескрываемого восхищения, облаченную в вечерний костюм фигуру Клейтонаи, вздохнув с притворной грустью, прошептала:

— Боюсь, далеко не так красива, как вы. Клейтон помог ейнадеть накидку из золотистого атласа и поспешил проводить к карете, даже невспомнив, что забыл попрощаться с Арчибалдами.

Глядя на закрытую дверь, Эмили протяжно вздохнула

— Если питаешь какие-то надежды, — мягко предупредил Майкл,обнимая жену за плечи, — лучше пожелай Уитни сохранить ясную голову, а неКлейтону потерять свою, потому что из этого ничего не выйдет. Ты достаточнонаслушалась о нем сплетен, чтобы прекрасно это понять. Даже если он влюбитсябез памяти настолько, чтобы пренебречь небольшим состоянием Уитни, все равноникогда не женится на женщине гораздо ниже себя по происхождению. Семейныетрадиции обязывают Клейтона выбрать жену из старинного аристократического рода.

К ночи сгустился туман, подул холодный ветерок, поднимавшийполы накидки Уитни. Девушка помедлила на ступеньках крыльца, натягивая широкийатласный капюшон, чтобы сохранить прическу, и тут ее взгляд упал на карету,ожидавшую на улице под газовым фонарем.

— Боже милосердный, это ваш? — охнула она, не в силахоторвать взгляд от великолепного экипажа, покрытого темно-красным лаком, сзолотым гербом, сверкающим на дверце. — Ну конечно, ваш, — торопливопоправилась она и, взяв себя в руки, спустилась вниз. — Просто я никак не могупривыкнуть думать о вас, как о герцоге. Все время путаю вас с тем КлейтономУэстлендом, который живет по соседству со мной.

Она бормотала еще что-то, чувствуя себя глупенькойдеревенской простушкой, однако не могла противиться искушению остановиться,чтобы получше разглядеть не столько карету, сколько чудесную четверку серыхконей с белыми гривами и хвостами, нетерпеливо перебиравших ногами ивскидывавших головы, горя желанием поскорее тронуться в путь.

— Вам они нравятся? — поинтересовался Клейтон, помогая ейсесть и сам устраиваясь рядом.

— Нравятся? — повторила Уитни, откидывая капюшон изастенчиво улыбаясь. — Да я никогда не видела таких прекрасных животных!