молча размышлял: останки принадлежат сестре-близнецу Лусии Гордон, матери Оливера. Вместе с останками лежал символ семьи Чакон. Согласно давнему отчету, найденному Сабаделем, о связи Ханы Фернандес с Игнасио Чаконом болтали в Убиарко и даже в Сантильяне, и это подтвердила Долорес, сестра пропавшего…

– Лейтенант, нам нужно узнать дату рождения Лусии Гордон, – сказал он.

– Январь сорок девятого. По крайней мере, так указано в записях. А Чакон пропал в июне сорок восьмого…

Они переглянулись. Поняли, что думают об одном и том же.

Ривейро продолжил:

– Хорошо, представим такое: Хана беременеет от Игнасио Чакона, его кто-то убивает. Может быть, и сама Хана, но мне в это слабо верится, потому что его тело расчленили, а в мешке был обнаружен франкистский флаг. Но я уже готов рассмотреть любую версию. Или его убил брат Ханы, узнав, что Чакон не собирается признавать отцовства. В общем, Игнасио исчезает. Хана, наверное, боится позора и прячется в доме Онгайо, где в это время идет ремонт, там же она и рожает. В доме ее укрыла сестра Клара, работавшая в услужении у Онгайо. У Ханы рождаются две девочки, одна из них – мертворожденная. Я думаю, логично предположить, что ребенка никто не убивал, он просто родился мертвым, потому что иначе должны были убить и второго…

– И Хана прячет мертвого ребенка на вилле, решив, что перегородки зальют цементом, а выжившую девочку отдают в монастырь… – подхватила Валентина. – Позже Хане удается убедить семейную пару, приглядывавшую за домом, взять ребенка из приюта Пресвятой Богородицы, куда по удивительному стечению обстоятельств поступила послушницей ее сестра Клара.

– Может, Хана пообещала подарить им дом и платить содержание всю жизнь… не забывай, дело происходило после войны. Это было словно выиграть в лотерею. Или такой вариант: Хана взяла супругов приглядывать за домом именно потому, что они хотели завести ребенка, но не получалось, а она дает им все сразу, берет на свое попечение будто из чистой щедрости, но на самом деле имея свой интерес.

– Муж Ханы, наверное, не был в восторге от столь роскошного подарка. Вилла у самого пляжа.

– Наверное, – согласился Ривейро, – но он вскоре умер… К тому же договор о передаче собственности был заключен не сразу, а по прошествии нескольких лет. Просто поразительно: несмотря ни на что, Хана смогла наблюдать, как растет ее дочь. Педро Салас, Однорукий, наверняка узнал обо всем от брата Ханы, Давида Фернандеса, и начал вымогать у нее деньги.

– Да, однако смысл шантажировать ее имелся в те времена, когда быть матерью-одиночкой считалось позорным… но сейчас? Как это могло навредить Хане? К тому же ее тайная дочь Лусия умерла год назад.

– Ты права, что-то тут не сходится. Может, опасалась сплетен? Не хотела испортить свою идеальную репутацию? Или же боялась за другую дочь, Клару.

Лицо Валентины вдруг сделалось сосредоточенно-серьезным.

– Ривейро, у нас есть мотив для убийства. Но все это не сочетается с личностью человека, которого я считаю виновным.

Сержант выжидательно взглянул на нее:

– Объясни.

– Хана Онгайо была богата. В большинстве предыдущих наших расследований убийств причиной были деньги. И в данном случае, мне кажется, тоже, поскольку дело касается наследства.

– Наследства?..

– Единственная наследница Ханы Онгайо – ее дочь Клара Мухика. Но если вдруг выяснится, что Оливер Гордон тоже прямой наследник, состояние должно быть поделено на двоих. Оливер – внук Ханы, прямой наследник, понимаешь?

– Ты хочешь сказать, что Мухика?..

– Не знаю, Ривейро, не знаю. Но мотив у нее имелся. Надеюсь, Камарго сможет подтвердить ее алиби.

– Ты кое о чем забыла.

– О чем?

Ривейро помолчал, затем медленно сказал:

– Оливер Гордон наследник не только по линии бабушки, Ханы Онгайо, но и по линии деда.

Валентина изумленно уставилась на него:

– Ну конечно! Так вот почему Исан Саэнс солгал, что не знает ни Хану Онгайо, ни о ее связи с Тлалоком. Знал он все, знал он об этой связи. Просто не хотел, чтобы мы докопались до истины, потому что тогда бы выяснилось, что он не единственный наследник собственности Чаконов, и ему пришлось бы разделить имущество с Оливером… Но откуда бы он об этом узнал?..

– Думаю, это Педро Салас, сын Однорукого, открыл ящик Пандоры, – сказал Ривейро. – Если тот знал правду, то мог решить сосать из двух источников, получать мзду и с Ханы Онгайо, и с Исана Саэнса. Возможно, Саэнс ни о чем не подозревал, пока Педро Салас не рассказал ему. Вот почему шантажист тщательно собрал все вырезки и сложил в папку, это был его инструмент для шантажа.

– И кто-то из Онгайо или из Чаконов захотел устранить Оливера, – добавила Валентина. – Но история с бензином… Хана такого никак сделать не могла, она покончила с собой тем же самым утром. Значит, остается Саэнс. Но кто тогда напал на Хуана Рамона Бальесту в больнице? Видимо, хотели заставить его молчать, чтобы старик ничего уже не рассказал об исчезновении Игнасио Чакона. Или просто припугнуть, а заодно проверить, не сболтнет ли он нечто такое, что не спишешь на деменцию. Не знаю, что там за “семья лиса”, но ясно, кто “другой отпрыск”, – наверное, старый Бальеста имел в виду Чаконов.

– Да, но почему убили доктора Бьесго? – спросил Ривейро.

– Не могу понять, – вздохнула Валентина. – Он был врачом Ханы много лет, более того, ее гинекологом. Она сказала, что хотела зачать ребенка, но были проблемы… однако если Лусия Гордон – ее дочь, то она солгала. Допустим, Бьесго, будучи ее гинекологом, понимал, что она уже рожала, а когда на вилле нашли детские кости, решил с ней поговорить. Но это лишь предположения. К тому же по времени опять не сходится, Хана его убить не могла.

– Но кто же тогда?

– Ее сестра.

– Сестра? Клара? Но мы до сих пор ничего про нее не выяснили.

– Думаю, выяснили. Я до утра изучала информацию о монастыре Регина Коэли и ордене францисканок, даже прочитала брошюру с заповедями для праведных христианок, желающих вступить в орден.

– Да ты шутишь?

– Нисколько. А сейчас самое важное: ты же знаешь, что после пострига монахини получают новое имя?

– То есть…

– То есть весьма вероятно, что Клара Фернандес все это время была у нас под носом, а судя по ее возрасту и по тому, что удалось узнать Камарго и ребятам о монахинях из Сан-Ильдефонсо, я уверена, что настоятельница сестра Мерседес и есть сестра Ханы.

Ривейро поперхнулся и потрясенно уставился на Валентину.

– Но если даже так, ничто не указывает на ее причастность к убийствам. Допустим, она соврала про Тлалока, чтобы