Марго немного напрягается, когда Лакс начинает брюзжать слюной и сотрясать сухими кулаками, но это лишь до тех пор, пока Ш’Ирен снова не перехватывает инициативу и в который раз загоняет старика в угол.

На сорок второй минуте, когда, казалось бы, впереди самые «ягодки», Лакс… просто сбегает от очередного вопроса о том, как он связан с высокопоставленными чиновниками из силовых структур. И называет пару фамилий, весьма известных даже в кругах простых смертных. Этого достаточно, чтобы от лица старого козла отлила кровь - и он, путаясь в собственных ногах, просто ретируется.

Мне кажется, что такого громкого улюлюканья со стороны кухни я не слышал даже когда без повода в два раза повысил всем зарплату.

Но еще громче (правда, мысленно) улюлюкал я сам, когда через час после позорного бегства мой телефон включается от входящего звонка Лакса.

«Все идет по плану», - говорю сам себе и подношу трубку к уху.

Слушать его голос откровенно противно, даже когда эта падаль пытается разыгрывать дружелюбие.

— Друг мой, - растягивая слова, говорит он, и я невольно отодвигаю телефон немного дальше от уха, как будто даже через динамик Лакс может заразить меня своей грязью, - по-моему, нам пришло время кое-что обсудить.

Я ловлю свое отражение на глади полированной столешницы - мой оскал, если бы Лакс его видел, точно остановил бы его от этого опрометчивого шага. Потому что человек, которого я там вижу, пугает даже меня. И мысли, которые носятся в моей голове под руку с красочными плакатами того, что это сидящее внутри меня Зло собирается сделать, немного болезненно щекочут нервы.

Но это - боль нетерпения, помноженная на невозможность сделать все это прямо сейчас.

— Лакс, - говорю подчеркнуто холодно. - Поговорить о чем?

— Не прикидывайся идиотом, - его тон резко перестает быть елейным. - У нас был договор!

— Он существует по сей день. - Очень тяжело оставаться спокойным и не выдать ему весь длинный список всего, что я хотел бы с ним сделать. - Еще раз - о чем нам нужно поговорить и о каком договоре идет речь, кроме того, который я точно не нарушал.

Некоторое время в трубке раздается лишь отчетливый бессильный скрежет зубов. Готов поспорить, эта старая мразь точно так же смакует муки, которые хотел бы мне устроить, как это ежеминутно делаю я сам. Разница лишь в том, что я не собираюсь останавливаться только на мыслях, а он, даже если планирует поймать меня в ловушку, очень скоро будет «приятно удивлен».

— Ты натравил на меня этого сопливого выскочку! - рявкает Лакс, и я почти слышу противные звуки капающей на телефон слюны. - Думаешь, я совсем слепой? Думаешь, не понимаю, чьими руками ты собираешься отомстить мне за твою маленькую…

— Закрой рот, - тихо, но выразительно останавливаю я. Еще одно слово в адрес Марго - и я поддамся искушению сказать то, что еще не пришло время говорить. - Если ты про Ш’Ирена, то я не в состоянии контролировать взрослого мужчину, и тем более не могу ему приказывать.

Беру паузу, чтобы сделать вдох и забросить наживку, которую эта падаль не может не глотнуть.

— Но я слышал, это твоя любимая тема - приказывать смазливым мальчикам. Говорят, это любимые развлечения импотентов и старых педофилов.

На том конце связи виснет пауза. Долгая и очень тихая. Но я не прислушиваюсь, потому что точно знаю - Лакс там, он никуда не делся. Просто переваривает, как змея, которой, пока она изо всех сил шипела, неожиданно наступили на хвост, и она уже понимает, что вряд ли сможет укусить, не лишившись части себя.

— Хочешь устроить войну, Шад’Фар? Не боишься потерять все, что имеешь?

— Никогда не боялся, - отвечаю я, чувствуя легко облегчение от того, что возвращаю контроль над эмоциями. Мне сейчас как никогда раньше нужна трезвая голова и холодный ум. - Это же не я тебе звоню.

— Может, тогда встретимся и кое-что обсудим? - В его городе слышны неприятные сальные нотки, которые не предвещают ничего хорошего. И когда Лакс снова открывает свой поганый рот, я рад, что уже могу держать себя в руках. - Покажу тебе… кое-что. Твою любимую строптивую женушку. Уверен, что такой ты ее никогда не видел и вряд ли захочешь, чтобы такой ее увидели на каждом утюге страны. Да и за ее пределами. Особенно рады будут те, кто любят поискать «клубничку» на определенных всем известных сайтах. Сам понимаешь – свобода спроса и предложения.

Я сжимаю кулак. Даже не сразу понимаю, что делаю это держа в руке стакан - когда успел? - и стекло глухо трескается, острыми краями вспарывая кожу ладони. Это не больно. Я могу спокойно смотреть на стекающую по прозрачным граням кровь - и ни один нерв моего тела не отзывается хотя бы атомом боли. Потому что вся боль, которую я могу испытывать - она глубоко внутри. Сосредоточена на всплывших в памяти образах Марго, трепетно и беспомощно спящей у меня на груди. Той Марго, которая прикрывала собой малышей, когда им грозила опасность, той Марго, которая бесстрашно пикировалась со мной и точно так же бесстрашно вышла бы одна на бой против всего мира.

Той Марго, которая невольно втягивала голову в плечи, когда на экране телевизора появилась мерзкая рожа Лакса.

— Где и когда? - спрашиваю сухо. Спрашиваю даже не я, а та часть меня, которой я позволяю «функционировать» на благо задуманного и выстроенного плана, потому что остальному «мне» хочется только одного - посмотреть, как эта мразь будет медленно задыхаться от того, что мои руки на его глотке будут неумолимо сжиматься в смертельную петлю.

— Где-то, где никто из твоих шавок не будет пытаться меня снимать.

Я позволяю себе смешок в ответ. Достаточно едкий, чтобы еще больше выбесить Лакса.

— Ты реально думаешь, что я бы стал заморачиваться такой… - Пары крепких слов вдогонку достаточно, чтобы продемонстрировать мое отношение к его словам. - Знал бы я раньше, что ты такой трепетный, ни за что бы не пожал тебе руку.

Эти слова должны окончательно выбить почву у него из-под ног. Ну, я очень на это надеюсь, потому что именно на этой зыбкой надежде строится весь план, как бы по-идиотски это не звучало. Иногда единственная приманка, на которую может клюнуть падаль - это кусок ее собственного тщеславия

— У тебя в офисе! - рявкает Лакс и бросает трубку, как будто всерьез думает, что я буду его отговаривать.

Сработало?

Я смотрю на медленно гаснущий экран телефона и еще с минуту перевариваю этот разговор. А потом встаю, выхожу из кабинета и через заднюю дверь - во внутренний двор, где уже ждет автомобиль.

Сегодня я сам за рулем.

Но сегодня я не поеду в офис.

В поселке некогда закрытого типа, недалеко о столицы, есть небольшой клуб.

Когда-то считался элитным местом, где состоятельные лунники иногда проводили будни в компании себе подобных и с бокалом хорошего ви́ски (того, который при всем желании невозможно найти на полках даже самых престижных баров). Помню, что и в моей жизни был период прокрастинации, когда я находил некий сакральный смысл в таком времяпрепровождении. Правда, это быстро прошло, и с тех пор я давно забил на такие «радости жизни богатых и солидных».