рыцарь» за кофе, а еще ей передали набор для автомобилистки-блондинки, ну и так далее.

Сейчас, вспоминая эту сцену, я понимаю, что мне откровенно намекали: Таня, смотри, Олеся

ходила в трактир, заказала на вынос напиток, и у нее есть приметная розовая

принадлежность для бейсбола. По убеждению преступника, Сергеева, побывав в кафе, поговорив сначала с официанткой, потом на парковке – с Ариной, а затем узнав, что

Обнорскую забили битой, вспомнит о той сцене и решит, что виновница всего – Фонарева!

Убийца думал, что наш эксперт не сможет установить, что жертву отравили, «Инин» ведь

никому неизвестен. Человек, задумавший данное преступление, считает себя опытным

кукловодом. И я в самом деле повелась – кинулась в кафе, потом на подземную стоянку…

Все получилось так, как задумывалось.

Но вскоре у членов бригады зароились сомнения.

Когда мы ехали в аэропорт, я попросила Роберта уточнить, в какое время Арине

поступил вызов из «Голодного рыцаря» и кто еще ей звонил в течение того утра.

Выяснилось, что на личный, не служебный, мобильник замредактора в период с восьми до

шестнадцати звонили всего один раз, из кафе. Разговор продолжался менее тридцати секунд

и по времени совпадал с тем, когда Обнорская при мне твердила: «Алло, ничего не

слышно…» Откуда же взялся второй вызов, тот самый, что выбил журналистку из колеи? А

объяснение очень простое. У Арины, как и у меня, в телефон закачана программа

«неожиданный звонок», то есть нажимаешь на кнопочку – и трубка звенит, хотя на том

конце никого нет. Подноси аппарат к уху и говори что хочешь. Это первый косяк. Глупо

было не подумать о проверке звонков. Вторая неувязка – письмо. Мы хотели его выловить, предупредили почту, но оно до сих пор не нашлось. Похоже, его и не бросали в ящик.

Вот так, сложив вместе свои косяки, мы поняли: найден изуродованный труп не

Обнорской, а Олеси Фонаревой. Но где же тогда Арина? Да вот она, живая и здоровая!

– Думаю, вам надо перестать молчать. Мы же прекрасно видим, кто сейчас сидит перед

нами в допросной. Честное слово, глупо так себя вести. Вы проиграли. Или всерьез думаете, что мы все разом ослепли, не узнаем вашего лица и до сих пор считаем, будто в морге

находится труп заместителя Николаевой? Кстати, у Фонаревой на запястье и правда около

большого пальца есть круглый шрам от травмы, полученной в студенческие годы.

Но женщина за столом продолжала изображать Снежную королеву.

– Хватит, Обнорская! – вскипел Иван Никифорович. – Я попросил своего приятеля

устроить нашу сотрудницу Татьяну Сергееву в редакцию «Дом солнца». Мой знакомый

позвонил Варганову и велел тому решить проблему. Да-да, вам крупно повезло. Следователь, в чьей нечестности у нас сейчас нет сомнения, тут же пообещал исполнить приказ и

предупредил вас: «Будь осторожна, не знаю почему, но вашим изданием заинтересовалась

особая бригада, просят пристроить их человека в проект по сбрасыванию веса».

– Вы начали свою игру, сделали все, чтобы подозрение пало на Фонареву, – влезла я в

разговор. – На самом-то деле все наоборот! Это вы, Арина, шантажировали Олесю, которая

тщательно скрывала от окружающих, чья она дочь, не желая, чтобы все узнали об ее

отце-наркоторговце. С чего Обнорская взъелась на безобидную сотрудницу журнала, нам

тоже понятно. Ведь Андрей Геннадьевич Молоков попал в тюрьму из-за Кирилла Игоревича

Фонарева, который донес на него, сообщил мижевскому начальнику следственного

управления, что безуспешно разыскиваемый главарь банды – всеми уважаемый

преподаватель математики. Эта информация попала бы к Варганову, и милейший Георгий

Павлович в очередной раз, как с пожаром в лаборатории и самоубийством Инны

Медведевой, прикрыл бы вашего разлюбезного супруга. Но за день до откровений Фонарева

Варганов улетел в Египет, отправившись в законный отпуск. А его заместитель, исполнявший временно обязанности начальника, сразу понял, какая золотая монета упала

ему в руки. Так что, когда Варганов вернулся, Молоков уже содержался в СИЗО, откуда

купленный следователь вызволить его не мог.

Сделав короткую паузу, во время которой Обнорская по-прежнему сидела молча, не

шелохнувшись, я продолжила восстанавливать давние события…

– Однако Варганов выяснил, кто донес на Молокова, и передал информацию Андрею.

Молоков во время этого разговора спокойно объяснил Варганову:

«Я был должен Фонареву двадцать лимонов гринов наличкой».

Я посмотрела на присутствующих:

– Теперь внимание!

Когда Арина писала письмо-признание от лица Олеси, то она переврала, как было дело, указала, что все наоборот, это Фонарев задолжал Молокову. Ну да понятно, почему она так

поступила: чтобы мы не сомневались, почему Андрей донес на Кирилла: не получил денег и

сдал ее отца. Арина в том письме ситуацию наоборот вывернула. А вот теперь надо

рассказать, как же в реальности все было. Повторю объяснение Андрея, то самое, которое он

дал Варганову: «За бабками Кирилл прислал своего верного Женю Лазарева. Я удивился, что

парень без охраны приехал, но ничего не сказал. Коробки погрузили во внедорожник, Евгений ночью отбыл. До подмосковного городка, где жил Кирилл, часов пять-шесть езды на

хорошей машине. Я позвонил Фонареву, сказал: «Птица летит». На следующий день он

звякнул с сообщением: «Грач не прибыл». Мы встретились, поговорили. Я предположил, что

Лазарев либо убит, либо сбежал с деньгами. Подчеркнул: нельзя было отпускать мужика

одного. Короче, надо его искать. Кирилл кивал, соглашался, но, как я сейчас понимаю, решил, что я веду нечестную игру, мои люди напали на его верного помощника и забрали