объявят. И она твердо уверена, что обвела вокруг пальца полицейских, использовав паспорт

покойницы.

Пока мы ехали в Шереметьево, Роберт без устали носился по просторам Интернета и узнал

массу интересного.

Теперь зададим вопрос. Откуда Олеся Фонарева знает про яд «Инин» и другой, тот, что

оставляет пятна во рту? Где дочь Кирилла Игоревича добыла препарат, который имелся

лишь в лаборатории Олега Петровича Медведева? Почему Арина, когда ей во время моего

первого визита в редакцию позвонил некто по мобильному телефону, продемонстрировала

нервозность и страх, не скрыв эмоции? По какой причине Обнорская посмеивалась при виде

Фонаревой, которая усиленно ее копировала, и не делала Олесе замечаний? Боялась

шантажистки? Но ведь Арина не знала, что ее преследует коллега по работе: звонивший

тщательно скрывал свою личность.

И вот, на мой взгляд, наиболее интересная деталь. Зачем Обнорская велела Рябикиной

устроить для участницы проекта, то бишь для меня, экскурсию по офису? Арина же знала, что Ксения непременно поведет меня в музей и заметит пропажу «Венеры». А ведь именно

Арина разбила керамический горшок, предназначенный Лоре, сама же и унесла дурацкую

статуэтку Мэта Харриша. Кроме того, замредактора договорилась с каким-то скульптором об

изготовлении копии и вот-вот должна была получить ее. То есть, по идее, Обнорской

следовало сделать все, чтобы мы с Ксенией не шлялись по редакции. Можно было придумать

сто причин, по которым гостье не следует заглядывать в музей. Да хотя бы просто запереть

его на ключ. Но нет, Арина спокойно говорит об экскурсии. Почему? Я знаю ответ, но

озвучу его чуть позднее.

В отчете о вскрытии тела Обнорской есть интересная деталь. Глеб Валерьянович, очень

аккуратный, вдумчивый эксперт с большим опытом, отметил, что на кисти трупа есть особая

примета – круглый шрам. А теперь вспомним Степана и Зину, повествующих о своей ссоре с

Юрием Николаевивичем Фофаном:

– Папа порой нес чушь. Он заметил, что у девушки, передававшей ему балерину, около

большого пальца на руке была круглая отметина, явно след от сведенной татуировки, поэтому и обозвал ее дурой.

Собственно говоря, из-за его высказывания и разгорелся семейный скандал.

Но ведь Обнорская рассказала мне, что это она передавала всем фигурки, а у Арины кисти

рук совершенно чистые. Я обратила внимание на роскошный браслет, змею, обвивавшую

запястье журналистки, и восхитилась украшением. Обнорская стала демонстрировать его со

всех сторон. Отлично помню, никаких круглых или других шрамов у нее не было.

Другой нюанс. Ксения Рябикина недолюбливает Олесю, считает ее выскочкой, наглой

нахалкой. Она рассказала мне, как недавно вошла в лифт, ехавший вниз, и натолкнулась на

Фонареву, державшую в руках пакет. В подъемнике пахло геранью. Ксения, как всегда, решила поддеть коллегу и с ехидной улыбкой поинтересовалась:

– Парфюм новый приобрела? Польский или российский? Дешево и сердито?

– Молчи! Еще раз раскроешь пасть – и зубов не останется! – заорала в ответ Олеся.

Рябикина испугалась. До этого дня Фонарева никак не отвечала на выпады коллеги, делала

вид, что ее не задевают колкости, а тут вдруг такая злобная агрессия! Рябикина от страха

вжалась в угол лифта. Тот, слава богу, затормозил на втором этаже, в него вошла диетолог

Роза. Врач подергала носом, явно тоже учуяв цветочный запах, и сказала:

– Олесенька, ты руку порезала? У тебя кровь на пальце.

– Отстаньте! – взвизгнула девушка и выскочила из кабины.

Сложим вместе герань, агрессию, пакет, порез на руке Фонаревой и спросим: а вдруг Олеся

везла разбитую фигурку? Вернее, тот самый керамический горшочек с цветами? Побоялась

вышвырнуть осколки в редакции и потащила их на помойку на улице… Но ведь, если верить

рассказу Обнорской, безделицу разбила она, Арина!

Теперь вернемся к трактиру «Голодный рыцарь». Почему я туда пошла? Обнорской

позвонили по телефону, она молча выслушала, что ей сказали, демонстративно

занервничала, я насторожилась, велела Роберту выяснить, кто звонил журналистке, и

помчалась в кафе. Придется признать: преступник управлял мной, как марионеткой. Он, во-первых, знал, что победительница конкурса на самом деле начальница особой бригады, и

затеял свою игру под названием: «Подставь Фонареву».

Даша, официантка в кафе, рассказала мне, что трубкой в кабинете директора

воспользовалась блондинка, которая заказала на вынос два латте с ванильным сиропом и

попросила вручить ее подруге письмо в незаклеенном конверте. Девушка запомнила адрес –

Собачья Площадка. А ведь таковая улица ныне не существует! Еще посетительница

попросила передать подруге, чтобы та подождала ее на парковке, на минус третьем этаже.

Спустя некоторое время пришла вторая блондинка, заклеила конверт и ушла. Следом

явилась я. А затем обнаружила в паркинге крайне взволнованную Обнорскую. Получается, что Арину вызвали в «Голодный рыцарь» лишь с одной целью – заставить ее облизать

клапан конверта. Потом мы находим труп в машине и понимаем: Обнорскую отравили.

Прекрасно задуманный, хорошо разыгранный спектакль. Я не сразу сообразила, что в нем

было несколько неувязок. Каюсь, я невольно помогла преступнику, попросив Роберта узнать, кто звонил Арине, и не уточнила когда. Троянов ответил эсэмэской с адресом кафе. Но

Арине в моем присутствии звонили дважды. В первый раз она не проявила никаких эмоций, лишь посетовала на отвратительную сотовую связь. Зато во второй чуть в обморок не

свалилась от волнения.

Во время нашей беседы в кабинет Арины вошла Олеся, у нее в руках был ящик с розовой

битой и два стакана латте с ванильным сиропом. Фонарева сказала, что бегала в «Голодный