Легко усмотреть, что правила эти по отношению к иноверцам преисполнены, для VII по крайней мере столетия, изумительной кротости. Притом не всегда и не везде одинаково пунктуально строго были они исполняемы. Случалось иногда, что предписание различия в одежде не соблюдалось в точности; бывало даже и так, что покровительствуемым гражданам, как обыкновенно называли немусульман, оказывалось более дружественное расположение, чем предписывалось законом. Но этим пользовались менее всего иудеи, которых мусульмане, следуя примеру своего пророка, особенно глубоко презирали; между тем как христиане в различные эпохи и во многих странах приобретали нередко влияние благодаря богатству и знаниям. Но чаще, по самому существу вещей, случалось и обратное. На первых же порах встречаем мы жалобу одного египетского епископа, в которой он сетует горько, что на его единоплеменников наложены невыносимые тягости сверх договорных пунктов. И чем далее, тем чаще приходится наблюдать беспощадное применение хараджных законов даже и в тех странах, которым по капитуляциям обещаны были некоторые льготы. Особенно тяжело становилось т. н. покровительствуемым гражданам, когда они должны были испытывать на себе несправедливую жестокость, с какою взималась поголовная и поземельная подать, становившаяся особенно ненавистной по сравнению с незначительностью мусульманского налога на бедных. Вдобавок к этому ограниченная первоначально определенным образом тяжесть квартирного постоя, а также продовольствия мусульманских войск и путешественников на деле слишком часто становилась впоследствии невыносимой. Таким образом, повсюду начал постепенно ощущаться явный контраст между арабами-господами, сражавшимися и наслаждающимися, и их подданными, работающими и платящими; с каждым годом выступал он все резче и резче.

Совершенно в том же направлении, опираясь на предписания пророка, мудро примененные к возникшим новым отношениям, создана была Омаром система воинского устройства и управления. Всякий раз, когда Мухаммед поручал одному из своих начальство над известным отрядом правоверных, этот начальник становился по отношению к своим подчиненным на время исполнения порученного ему дела как бы наместником пророка; в силу дарованных полномочий все должны были повиноваться ему беспрекословно и он предстоял на всеобщей молитве. Так оставалось и при халифах с тем только различием, что отряды превращались в армии, а предводители их, рядом с военными задачами, должны были заботиться о своевременном поступлении налогов с данников. Являлось при этом, естественно, новое осложнение: сосредоточить все силы государства в Медине становилось невозможно, потребовалось, наоборот, в течение всей священной войны, воздвигнутой на неверующих, позаботиться об устройстве постоянных главных квартир в только что покоренных провинциях, дабы из этих ближайших пунктов направлять своевременно далее отдельные самостоятельные армии. И тут оказалось совершенно целесообразным содержать арабские войска вдали от туземцев. Таким образом, необходимость иметь всегда под рукой готовые к битве свежие силы заставляла сосредотачивать войска в постоянных больших лагерях, избегая, по возможности, разбрасывать их в виде отдельных мелких гарнизонов. Начальствующий в этом главном пункте, понятно, представлял собою по отношению к данникам соответствующего округа высшую власть. По сравнению с нашими новейшими учреждениями в его лице соединялась власть командующего генерала и гражданского начальника. В каждой из провинций учреждено было по одной такой главной квартире, которая одновременно была и средоточием гражданского управления, а именно: в Сирии — Дамаск, в Ираке (вместе с позднейшими завоеваниями на востоке) — Куфа, а в Египте — Фустат. Смотря по обстоятельствам, зависели от этих центров второстепенные округа, в главных городах которых стояли также постоянные войска. В первое время они располагались так: возле Куфы в Басре, возле Дамаска в Химсе (Эмесса), в Урдунне (т. е. провинции Иордана) в Тивериаде, в Филастине (Палестина) в Лудде (Лидда), а позднее также и в Рамле. Начальники войск этих округов второстепенного порядка находились, конечно, в подчинении у главноначальствующих соответствующими провинциями. Но они получали нередко прямые указания и от халифа, особенно во время сирийских и персидских войн, требовавших непосредственного руководительства прямо из Медины. Следует при этом заметить, что только в Сирии постоянные квартиры расположены были по древним главным городам или существовавшим издавна местам, и это потому, что сирийцы, видимо, споспешествовали арабским завоеваниям, так что не было надобности сторониться от жителей. Но в Ираке заложены были два совершенно новые поселения — Басра и Куфа, сначала как простые постоянные лагеря, впоследствии, конечно, быстро превратившиеся в большие города. Всюду, впрочем, как в тех, так и других местностях, получавших временный или постоянный гарнизон из главной квартиры, войска располагались особо и не имели никакого общения с населением, к чему, впрочем, не представлялось никакого повода вследствие из года в год повторявшихся постоянно военных походов и передвижений.

Ранее было уже упомянуто, что мусульмане почти не вмешивались, или вмешивались слишком мало в гражданское управление покоренных стран. Ничего подобного не практиковалось даже и в Аравии, поэтому арабам казалось оно излишним. Требовались лишь податные списки и кадастр, а это легко было сделать при помощи остававшихся в стране византийских и персидских чиновников. Определено было, более или менее произвольно, сколько следовало взимать в виде поземельной дани с каждого округа, с каждой местности: за правильность взноса отвечали не отдельные личности, а вся община сообща; предоставлялось на ее благоусмотрение, каким образом собирать деньги с оброчных. И пока налог уплачивался в точности, мусульмане не вмешивались ни в церковное, ни в общинное самоуправление. А если какой-нибудь деревенский староста или же епископ округа жаловался на строптивость своих подчиненных, правление арабское начинало действовать и почти постоянно склонялось на сторону светской либо духовной власти, ибо уважение к ним, по понятиям мусульман, лучше всего свидетельствовало о верноподданности подчиненных. Понятно, что все эти местные органы самоуправления подчинялись наблюдению и санкции мухаммеданских наместников, которым предоставлялось ставить в отдельных округах, если находили это целесообразным, даже христианских правителей, как, например, делал Амр в Египте. Встречалось и тут на практике немало произвола. В общем, наместники остерегались слишком самоуправничать в этом направлении, хотя бы потому даже, что никому из арабов не было вовсе охоты вдумываться в сложные комбинации внутреннего управления и брать на себя обузу копаться в делах совершенно непонятных. Там же, где нельзя было этого избегнуть и наступала настоятельная необходимость учредить особое ведомство, так, например, финансовое и чеканку монет, арабы старались, по возможности, оставить все по-прежнему, как было при образцово вышколенной бюрократии византийской и персидской. Счетные книги, примером сказать, в Сирии и Персии велись по раз издавна заведенному порядку на тех же языках. Так же точно чеканились и монеты с греческими и персидскими надписями; оставлены были даже кресты и прежние изображения. Короче сказать, насколько было возможно, старинной государственной машине предоставили действовать по-прежнему. Об одном только заботились завоеватели, чтобы как можно более поступало денег в государственную казну, и это слишком понятно.