Между тем Звягинцев с Кнопиком и Скудин с Глебом Буровымтоже вовсю наслаждались благами цивилизации. Высушенные, отогревшиеся и сытые,они пребывали в том блаженном состоянии духа, когда на сердце воцаряютсяспокойствие и умиротворенность, а пережитые испытания кажутся пустячными илегко одолимыми. Что до Эдика – он в баню не пошёл, столовую проигнорировал и,переживая некое подобие катарсиса, лежал пластом. Как был – мокрый. И рыдал вголос.

– Косит под убогого, гад, чтобы не били, –определил его состояние Боря Капустин. И хрустнул пальцами, складывая пудовыекулаки. – На гной его пора… Человека делать, пока не поздно.

– Уже поздно, милый мой, характер ребенка формируетсядо трёх лет. – Гринберг прокалённой иглой вскрыл кровавую мозоль на ладониСкудина, хмыкнув, полюбовался на свою работу.

– «Болять мои раны на боке», – негромко пропел Кудеяр.

– «Одна заживаеть, другая нарываеть, а третия засела вглыбоке», – весело подтянул Гринберг. – Всё, командир, последняя,остальные и так пройдут. Теперь ссы на них, пока не иссякнешь. А если вдругиссякнешь – поможем…

– Да уж как-нибудь справлюсь, – рассмеялся Иван.Давно когда-то в Анголе Грин фальшивил эту же песенку, зашивая ему глубокораспоротое бедро. Под руками не нашлось ни обезболивающего, ни антисептиков.Обошлись крепкой ниткой, обычной иглой… и человеческой мочой, имевшей наафриканской жаре консистенцию густого рассола. Ничего – зажило как на собаке…

В это же самое время в вагончике у Звягинцева происходилнебольшой междусобойчик, замаскированный под научный консилиум. На повестке днябыла череда таинственных событий, несомненно между собой связанных. Явлениепервое – загадочный портрет в интерьере пещеры. Потом неприятности у братцевохотников. Теперь вот внезапный шторм на озере. Все это были определённо звеньяодной цепи, только вот какой? Профессора общались не торопясь, покуривая и потягиваячерный кофе с коньяком. Спешить было некуда – всё равно день уже пропал.

– Итак, досточтимые коллеги, мы столкнулись с рядоманомальных фактов. – Звягинцев задумчиво отхлебнул из чашки, качнулголовой и подлил себе коньяку. – По-моему, мы имеем дело с целойсовокупностью причин. Во-первых, особые геопатогенные зоны, через которыепроходят космические энергоинформационные потоки. Во-вторых, уникальноестроение земной коры. А именно, наличие в большом объёме ураноносных иредкоземельных руд. Энергоинформационный поток Земли свободно проникает наповерхность по застывшей вулканической магме, которая здесь словно гвоздьпронзает горную толщу. Результирующая всех этих факторов и приводит каномальным проявлениям… коим мы с вами и были свидетелями. Есть возражения?

– Возражений нет, – проворчал Шихман. – Вотесли мы ещё дотянем логические ниточки от этих отправных точек до, хм,сновидчески отрезанных органов наших охотников…

Тут надо заметить, что несколько раньше братья Хулио иБенджамин, взятые учёными в оборот, мало-помалу отбросили спецназовскуюзастенчивость и рассказали обо всём, не утаивая деталей.

– Случайность – это тоже закон, имя которого до порынеизвестно. – Бубенчиков со вздохом вытащил роскошную пенковую трубку ипринялся набивать ее ароматизированным табаком. – Мы сами с вами сплошныеслучайности. – Он чиркнул спичкой, закурил, и в воздухе густо запахложасмином. – Хомо сапиенс совершенно не приспособлен к существованию нанашей планете. Сила тяготения для него велика примерно в два раза, биологическиечасы работают в ином ритме, чем у любого земного существа, необыкновенно мощныймыслительный аппарат используется лишь процентов на десять. Да ещё инеадекватно используется. Этакий самонадеянный недоросль с атомной дубиной…

– От которого шкафы нужно запирать, – перебилБубенчикова Шихман.

– Вот их, кажется, и запирают, – хмуро проговорилЗвягинцев.

– И за которым глаз да глаз нужен, – продолжалШихман. – Хорошая опытная нянька. С ремнём…

Ему очень импонировали теории об инопланетном вмешательствев исторический ход земных дел.

– Египетская цивилизация, – Бубенчиков поставил настолик опустевший стакан, – просуществовала в неизменном виде более трёхтысяч лет. Это при том, что жрецы владели секретами генной инженерии, ядерного распадаи таинственной энергии «мармаш». Однако – кстати о няньках – никто не началготовить на соседей бомбу, не занялся клонированием и не устроил Чернобылягде-нибудь в районе Абидоса. Техническое развитие не должно опережатьментально-этического – вот о каком законе пеклись жрецы-египтяне. Зато потомпошло-поехало. И вот приехали…

Он грустно махнул рукой.

– Похоже, космическая нянька потеряла квалификацию.Вместе с ремнём, – хмыкнул Шихман, закрывая «конвульсиум». – Мы, пообыкновению, знаем, коллеги, только то, что мы ничего не знаем…

– Зато другие не знают даже и этого, – хоромпроцитировали Сократа Звягинцев и Бубенчиков-Беллинг.

Над Кольским полуостровом бушевала гроза, вызваннаянедовольством местных богов. Остальная планета жила по законам хомо сапиенса,которого давно не пороли ремнём. Сосед резал соседа из-за украденной курицы,правительства посылали свои народы в бой из-за нескольких квадратных километровпеска или болот, никому на самом деле не нужных. Высоколобые умники взасекреченных лабораториях трудились над уже вовсе запредельными средствамиуничтожения, а политики изобретали предлог испытать эти средства если не насоседях, так на собственных жителях…

Когда Лев Поликарпович Звягинцев наконец вышел из вагончикапод ночной дождь и подставил ему лицо, холодные капли показались ему ненаказанием, а благословением Божьим.

В вагончике у Скудина было весело. Грин показал широтурусской натуры – приволок из своего контейнера дюжину упаковок «Хольстена»,связку хорошо провяленных лещей, мешок солёных фисташек, бочонок чёрных маслин,гору черемши и кадочку маринованного чеснока. Если добавить к этому благолепиюгорячую варёную картошку да колбасу… В общем, роскошные рестораны могут небеспокоиться. Никакие консомэ и жюльены не способны вызвать у русского человекатакого гастрономического восторга. У правильного американского человека, каквыяснилось, тоже. То есть, когда пришёл Звягинцев, интернациональный пир шёлгорой.

Лев Поликарпович вежливо отказался от угощения, только попросилу Скудина спутниковый телефон. Набрал по памяти номер… На том конце трубкусняли без большого промедления.

– Алло? Володя? Да, я… всё благополучно, спасибо… Утебя-то, главное, как успехи?

Слышимость была великолепная.

– Работаю в поте лица, – бодро отозвался Гришин.Он, кстати, тоже что-то жевал. – Пока выяснил следующее. Рукописьвыполнена на искусственно созданном языке, а потом ещё и зашифрована. Код оченьсложный, но нет таких крепостей… Нет, правда, искреннее удовольствие получаю.