Наутро Ингрида извинилась за свои слова, но пообещала их повторить, если он еще раз попытается ее разбудить звонком в столь неурочное время. Однако, больше оберегая свой сон, чем нервы Клаудиюса, она придумала более действенный способ гарантировать себе ночное спокойствие, и уже следующим вечером перед тем, как уйти в особняк, она демонстративно опустила на кухонный стол свой мобильник.

Дни шли и ничего не менялось к лучшему или худшему, кроме календаря. Начиналась английская весна. Воздух под лучами прерывистого мартовского солнца прогревался иногда до пятнадцати по Цельсию. Трава, сохранявшая свой зеленый цвет даже под краткосрочными снегами, приподнялась, ожила. Дождик, то и дело проливавшийся с неба, казался теперь чуть теплее и приятнее зимнего дождя. И даже на облезлых кустах недоподстриженного лабиринта вылезли фиолетовые почки. Некоторые почки уже были такими разбухшими, что еще чуть-чуть и вырвутся из них такие же фиолетовые листья.

Клаудиюс в зеленых резиновых сапогах с чужой, более крупной ноги, прошелся с садовыми ножницами в руках вдоль плешивого кустарникового лабиринта. Прошелся от нечего делать, обрезая торчащие поверх старой «стрижки» ветки с набухшими почками. Утро никак не начиналось, хотя на удивительно чистом небе светило солнце и время от времени рядом над головой шуршал хор птичьих крыльев – стая мелких пичужек перелетала с дерева на дерево.

Утро у Клаудиюса не наступало, пока не появлялась Ингрида. Иногда она появлялась в девять, иногда в десять. И тогда они, как ни в чем не бывало, завтракали и пили кофе, и начинали разговор с какой-то чепухи, с погоды или с воспоминаний о прошлой литовской жизни.

Двери особняка скрипнули и открылись. Клаудиюс обернулся и автоматически достал из кармана куртки мобильник. Десять сорок четыре утра – отметил он время.

Ингрида остановилась на высоком пороге и перед тем, как спускаться по ступенькам между двух колонн парадного входа, помахала ему рукой. Он кивнул в ответ, развернулся и пошел к домику из красного кирпича.

– Знаешь, мне приснилось, что мы тут празднуем следующий Новый год! – сказала она, усевшись за столик. – О! Поздравляю! – ее взгляд остановился на пустой бутылке из-под «Беллз».

– Снотворное, – спокойно отреагировал Клаудиюс, доставая из холодильника яйца и бекон. – На пять дней хватило! По полстаканчика перед сном!.. Может, посмотреть, что там еще осталось?

– Нет, спасибо! Вечером посмотришь! Может, нам действительно есть за что выпить?!

– А за что? – поинтересовался Клаудиюс.

– Ну как, уже неделя, как особняк продается, а нас все еще не выселяют!

Этот утренний диалог, наполненный горькой иронией, получил неожиданное продолжение вечером, когда Ингриде и в самом деле захотелось развеяться. В десять вечера они три раза попытались связаться по скайпу с господином Кравецом или его помощником, но там интереса к их звонку вновь не проявили. Разговор опять не состоялся, но в этот раз отсутствие со стороны Кравеца и его людей желания общаться с экономкой и садовником имения на холмах Святого Георга особенно не огорчило обоих. Да и действительно, кто они такие, эта пара литовцев, чтобы с ними разговаривать?! Ситуация понятна. Их судьбы никого, кроме них самих, не интересуют. Они – две игральные кости, подброшенные очень высоко. Ими играет судьба, но и они попробуют поиграть с судьбой, как с игральной костью!

– Хватат! Поехали, – сказала Ингрида Клаудиюсу и закрыла крышку-монитор лэптопа. – Выпьем за удачу! Я угощаю!

– Нет, – неожиданно резко ответил он. – Я поеду, только если я угощаю! – Резкость тона совершенно не соответствовала выражению лица Клаудиюса, который неожиданно засветился от радости, словно совершил или пережил чудо.

– Хорошо, черт с тобой! – Ингрида махнула рукой.

– Черти в Каунасе, а со мной – ангел!

– Ангелы в Аникщяе, а с тобой – я, которая тоже ангел! Пока ангел! Но очень быстро могу стать чертиком, если ты…

– Если я что? – переспросил Клаудиюс.

– Продолжение разговора за барной стойкой! – твердо поставила точку Ингрида.

До Ишера они доехали минут за десять, но тут боевой дух желавшей расслабиться Ингриды немного подувял.

Индийский ресторан «Бомбэй палас» уже сворачивал свою кулинарную деятельность.

– Кухня закрыта, только десерты! – вежливо сказал молодой индус Клаудиюсу, как только тот зашел.

– Нет, я хотел спросить: есть ли тут рядом какой-нибудь бар?

Сотрудник ресторана задумался.

– «Rocksalt» на Черч-стрит! – вспомнил он радостно. – Но там шумно!

– А где не так шумно?

– В пабе! Но пабы тоже скоро закрываются, – он посмотрел на свои часы. – Обычно они до одиннадцати! В Ист Молзи есть паб при отеле, он до полуночи, но туда ехать полчаса…

Клаудиюс растерялся.

– Я думал, тут бары всю ночь работают! – проговорил он.

– В Лондоне такие есть, но не всю ночь, а до двух утра! Езжайте в «Беар инн», тут за углом! По крайней мере полчаса у вас есть!

«Беар инн» тоже оказался пабом-отелем, расположенном в длинном двухэтажном здании ХIХ века с одним входом, хоть и обрамленным портиком с двумя колоннами, но все-таки слишком мелким для такого вытянутого фасада. Надпись на портике гласила: «Eat, drink, sleep»[39]. Вместо точки слоган оканчивался отпечатком медвежьей лапы.

Они уселись за столик у окна, за которым в нежной темноте проносились желтые пятна автомобильных фар.

– Так что ты хотела сказать? – Клаудиюс вернулся к прерванному разговору на кухне.

– Я? – Ингрида пригубила темное пиво, укрытое коричневой пеной. – Я хотела сказать, что тебе пора меняться! – она уставилась вполне приветливым, но все-таки слишком твердым взглядом в глаза сидевшему напротив Клаудиюсу. – Ты был и остался добродушным растяпой.

– А что здесь плохого?

– Если бы ты остался в Литве, то ничего! Ничего плохого. Там растяпам выжить можно! А здесь, – она оглянулась по сторонам просторного зала, – здесь надо становиться другим! Надо искать свое место!

– У тебя это лучше получается, – признался Клаудиюс.

– А что у тебя получается лучше? – Ингрида с ехидцей уставилась ему в глаза.

Клаудиюс молчал. Хорошо, что перед ним стоял бокал с пивом и он мог время от времени подносить пиво ко рту, делать глоток-другой.

– Ладно, с тобой все понятно! – махнула рукой Ингрида через пару минут, видимо, устав от возникшей за столом тишины. – Разберусь-ка я сначала с собой! Но и это не сейчас, а когда станет понятно: остаемся мы в доме или нет!

– Ну да, – только и смог вымолвить Клаудиюс и снова глотнул «Гиннесса».

Со стороны барной стойки звякнул довольно громко колокольчик, больше похожий на яхтенный колокол.