– Со дня на день я добьюсь того, чтобы это длилось часами. Я чувствую, – произнес он хвастливо. – А теперь приведи себя в порядок. Мы едем домой, и там я преподам тебе достойный урок.

– О чем ты говоришь? – испугалась Китти, вспомнив о потайной комнате под замком на верхнем этаже.

– Скоро узнаешь. Я хочу, чтобы ты уяснила раз и навсегда, что твой пылкий нрав необходимо обуздать. Ни к чему было заходить к Мэтти Гласс.

– Кори, я просто сказала ей, что ее жизнь не кончена.

– И не подстрекала ее во что бы то ни стало удержать за собой землю?

Китти не решилась взглянуть ему в глаза и ничего не ответила.

– Я так и думал, – удовлетворенно произнес он. – Как только она открыла рот, я сразу понял, что это ты вбила ей в голову подобные мысли. Что ж, моя дорогая женушка, я проучу тебя так, чтобы впредь ты не вмешивалась в дела собственного мужа.

Страх плотным комком застрял в горле у Китти.

– Кори, что ты со мной сделаешь?

Он промолчал, и весь остаток пути упорно отказывался разговаривать с ней, а Китти не осмеливалась задавать вопросы из опасения разгневать его еще больше.

Они подъехали к дому. Китти взбежала по ступенькам на крыльцо и не остановилась до тех пор, пока не оказалась в комнате Джона. Ребенок мирно спал, но она схватила его на руки и крепко прижала к груди. Боже, как же она его любила! Он моргнул спросонья, улыбнулся, что-то радостно воркуя, и прижался к ней. Сын – единственное, что имеет значение в ее жизни. Несмотря на то что Кори укорял ее за чрезмерное внимание к ребенку, Китти проводила с ним почти каждую свободную минуту, дарила ему свою любовь и заботу, находя в нем опору, удерживавшую ее от безумия.

– Я найду выход для нас обоих, милый, – бормотала она, потершись губами о светлый пушок на его голове, который с каждым днем становился все темнее.

К счастью, Кори в тот вечер оставил ее одну. Она рано удалилась к себе, погрузившись в беспокойную дремоту, и каждую минуту опасалась, что он придет в комнату.

Вздрогнув, она проснулась. Из-за краев тяжелых бархатных портьер в комнату проникал солнечный свет, но Дульси не пришла, чтобы ее разбудить. Отбросив в сторону покрывало, она на цыпочках проследовала по покрытому коврами полу, чтобы самой раздвинуть портьеры. С удивлением обнаружив, что было уже светло, она перевела взгляд на каминные часы. Было уже почти десять часов утра! А ведь она всегда просыпалась не позже восьми, чтобы искупаться, переодеться и поспешить в комнату Джона, с которым обычно проводила все утро. Что случилось с Дульси?

Натянув на себя халат, она бросилась прочь из спальни. Дверь в детскую была закрыта. Китти распахнула ее, готовая сурово отчитать Дульси за то, что та вовремя не разбудила ее.

В комнате никого не было! Китти бросилась к колыбели. Она тоже была пуста, и молодая женщина поднесла руку к губам, чтобы подавить крик, готовый вырваться из глубины ее души.

И тут она заметила Кори. Он стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку и сложив руки на груди.

– В чем дело, любимая? Ты, похоже, чем-то расстроена. И все еще в халате – в такой час! Ай-ай-ай! – Он криво улыбнулся ей, зловеще приподняв уголки губ. – Ты стала слишком ленивой. Или, может, тебе нездоровится? Хочешь, я вызову доктора Симса? Не исключено, что у тебя рецидив.

– Где мой ребенок? – прошептала она, приблизившись к нему нетвердой походкой. Сердце в ее груди бешено колотилось.

– Ах да, ребенок! – Он по-прежнему улыбался. – Видишь ли, Китти, как я уже говорил вчера, я не потерплю никакого вмешательства в мои дела и не намерен больше мириться с твоими выходками. Ты должна привыкнуть к тому, что у тебя есть свое место, и не выходить за рамки дозволенного. Поэтому, чтобы преподать тебе соответствующий урок, я отослал отсюда Дульси вместе с твоим сыном. Они останутся у моих друзей в Роли, по крайней мере, до приема. У тебя и без того будет достаточно хлопот, чтобы еще по своему обыкновению возиться с ребенком. Но Дульси и Джон могут задержаться там и на более долгий срок. Все будет зависеть от того, как поведешь себя ты. Когда я удостоверюсь в том, что ты превратилась в верную, преданную жену и больше не доставляешь мне хлопот, – тогда получишь обратно своего сына. Так что все в твоих руках.

Гнев волной пробежал по всему ее телу, словно молния, ударившая в гигантский дуб.

– Негодяй! – вскричала она, растопыривая пальцы, словно собираясь впиться ногтями ему в лицо. – Я убью тебя! Ты не имеешь права отнимать у меня моего ребенка…

Едва она коснулась его, как Кори протянул руку и ударил ее по лицу с такой силой, что Китти рухнула на пол. Она попыталась подняться, все еще крича и ловя ртом воздух, но он хладнокровно поставил одну ногу в ботинке ей на грудь, надавив так, что она осталась лежать на месте.

– Ты только осложняешь все своим поведением, Китти, – тихо предупредил он.

Она продолжала спорить, а он постепенно терял терпение и, наконец, запустил пальцы в ее длинные золотистые волосы и резким движением поднял ее на ноги. Заем принялся методично бить то по одной щеке, то по другой, пока ее крики не превратились в приглушенные всхлипывания. Только тогда он отпустил жену, и она с шумом рухнула на пол.

– Повторяю, дорогая, только от тебя одной зависит, когда твой сын вернется в этот дом и вернется ли вообще. Будь паинькой, не давай мне повода для недовольства, и я прикажу Дульси привезти его сюда. В противном случае кто знает, что может случиться с твоим отродьем? Мои друзья богаты, бездетны и будут только рады его усыновить.

– Ты не поступишь так со мной! Ради всего святого, Кори, имей жалость! Не забирай у меня ребенка!

– Я уже это сделал. Ты сама меня на это толкнула. Прежде чем мы с тобой поженились, между нами существовало соглашение. Я выполнил до конца свою часть сделки, ты же и не подумала выполнить свою. Сопротивлялась мне на каждом шагу, спорила со мной, вела себя дерзко, неуважительно. Я этого не потерплю. Твой вчерашний визит к Мэтти Гласс явился последней каплей. Ты поставила меня в крайне неудобное положение. Я твердо намерен заполучить ее землю, и теперь придется найти какой-нибудь другой способ вынудить ее согласиться на продажу, не выселяя из дома в законном порядке и не создавая себе славу бессердечного чудовища. Черт возьми, Китти, зачем тебе понадобилось вмешиваться во все это?

– Не поступай так со мной! – Китти попыталась встать, щеки ее горели – Кори, я сделаю все, что ты захочешь, но только, умоляю: верни Джона. Он все, что у меня есть.

– Тем дороже он будет для тебя, когда снова окажется рядом, не так ли? – Он усмехнулся, проведя кончиками пальцев по ее покрасневшим щекам. – Я думаю, в конце концов, у нас все получится, Китти. Мне кажется, этого небольшого урока вполне достаточно, чтобы раз и навсегда запомнить свое место в этом доме. Тогда нам удастся избежать в дальнейшем повторения этих неприятных сцен. А теперь нам, пожалуй, лучше пойти в спальню, и там ты покажешь, как стремишься мне угодить. Я хочу видеть, какая любящая и чуткая у меня жена. И помни: я приму в расчет все твои поступки, прежде чем решить, стоит ли мне приказать Дульси привезти ребенка обратно.