Обо всей этой концепции можно было бы просто-напросто забыть, если бы не тот факт, что весь пантеон миллиардеров Кремниевой долины демонстрирует живейший интерес к идее сингулярности. Ларри Пейдж и Сергей Брин из Google, а также сооснователь PayPal (и инвестор Facebook) Питер Тиль уже заявили о своей поддержке. Билл Гейтс также выразил восхищение способностью Курцвейла прогнозировать будущее искусственного интеллекта. В декабре 2012 г. Google наняла Курцвейла в качестве руководителя подразделения, занимающегося исследованиями в области искусственного интеллекта, а в 2013 г. и вовсе выделила это подразделение в отдельную компанию под названием Calico. Ее целью является проведение научных исследований с упором на борьбу со старением и увеличением продолжительности жизни людей.

Лично я считаю, что нечто, похожее на сингулярность, конечно, возможно, но совсем не неизбежно. Чтобы получить реальную пользу от этого концепта, его необходимо избавить от всего лишнего (вроде допущений о бессмертии) и трезво взглянуть на будущее как на период ускоренного развития технологий и разрушения привычного порядка. Вполне может оказаться, что главный катализатор сингулярности — изобретение сверхразума — либо вовсе не может быть создан, либо появится лишь в очень далеком будущем[64]. Этого мнения придерживается ряд авторитетнейших специалистов в области изучения мозга. По словам Ноама Хомски из MIT, занимающегося изучением когнитивных процессов вот уже более 60 лет, нас «отделяет целая вечность» от создания машинного интеллекта, сравнимого с человеческим, а сингулярность — это не более чем «научная фантастика»{305}. С ним согласен психолог из Гарварда Стивен Пинкер: «Нет ни малейшей причины верить в наступление сингулярности. Тот факт, что вы можете представить себе будущее в воображении, не является подтверждением его вероятности или даже возможности»{306}. Гордон Мур, чьему имени просто суждено быть навечно связанным с экспоненциальным развитием технологий, также настроен скептически в отношении идеи о том, что что-нибудь похожее на сингулярность вообще когда-нибудь произойдет{307}.

Впрочем, у предсказываемого Курцвейлом срока создания человекоподобного искусственного интеллекта предостаточно защитников. Физик из MIT Макс Тегмарк, один из соавторов упоминавшийся выше статьи Хокинга, заявил в интервью Джеймсу Хамблину из The Atlantic, что «ждать осталось совсем недолго. Каждый, кто выбирает специализацию для ребенка в старших классах или колледже, просто обязать об этом задуматься»{308}. Другие, веря в принципиальную возможность создания думающей машины, полагают, что она появится намного позже, чем предсказывает Курцвейл. Например, Гэри Маркус думает, что для появления мощного искусственного интеллекта потребуется по крайней мере в два раза больше времени, но при этом утверждает: «Вполне вероятно, что машины станут умнее нас до конца столетия и не только в шахматах или поиске ответов на банальные вопросы, но практически во всем — от математики и инженерного дела до науки и медицины»{309}.

В последние годы акцент в рассуждениях о человекоподобном искусственном интеллекте сместился с подхода, основанного на программировании, к реинжинирингу и моделированию человеческого мозга. Жизнеспособность этого подхода, а также степень полноты понимания, которая потребуется для создания работающей модели мозга, до сих пор остается предметом жарких споров. Специалисты в области компьютерных технологий в целом настроены более оптимистично, тогда как биологи и психологи чаще демонстрируют достаточно скептическое отношение. Одним из самых активных критиков данного подхода является биолог из Университета Миннесоты П. З. Майерс. В едком посте в своем блоге, написанном в ответ на предсказание Курцвейла, что процесс реинжиниринга головного мозга успешно завершится к 2020 г., Майерс заявил, что Курцвейл — «чудак», который «понятия не имеет, как работает мозг», да еще и склонен «выдумывать всякие небылицы и делать нелепые заявления, которые не имеют никакого отношения к реальности»{310}.

Впрочем, это замечание не совсем справедливо. Оптимисты утверждают, что модель мозга не должна повторять его во всех деталях: самолеты же не машут крыльями, как птицы. На это скептики, скорее всего, возразят, что мы даже близко не подошли к пониманию «аэродинамики» интеллекта на уровне, достаточном для того, чтобы построить хоть какие-нибудь крылья — неважно, нужно ли ими махать или нет. Оптимисты парируют: братья Райт построили свой аэроплан, полагаясь на смекалку и эксперименты, но уж точно не на аэродинамическую теорию. Этот спор может продолжаться бесконечно.

Если поборники сингулярности, как правило, неизменно придерживаются оптимистического взгляда, веря в светлое будущее искусственного интеллекта, остальные куда более осторожны. Многие эксперты, немало размышлявшие о последствиях появления развитого искусственного интеллекта, идею о том, что совершенно чуждый человеку сверхинтеллект обязательно направит всю свою энергию на благо человечества, воспринимают как проявление безнадежной наивности. Некоторые члены научного сообщества настолько обеспокоены этой проблемой, что даже основали ряд небольших организаций специально для изучения угроз, связанных с развитым машинным интеллектом, и проведения исследований, направленных на поиск возможностей встраивания «дружественности» в будущие системы искусственного интеллекта.